Цитата:
"В отличие от действий Того, объяснимых и вполне логичных, действия русского адмирала вызывают по крайней мере недоумение.
Во-первых, Рожественский как будто полностью отказался от разведки, ограничившись тем, что выслал лишь слабый передовой дозор. Во-вторых, он не оказывал ни малейшего противодействия неприятельским разведывательным крейсерам и они наблюдали за русской эскадрой совершенно беспрепятственно. Случайно возникшую стрельбу по "Идзуми" он оборвал сердитым сигналом "не бросать снарядов понапрасну", а на семафор командира "Урала" - вспомогательный крейсер "Урал" располагал самой мощной на эскадре радиотелеграфной станцией,- запросившего разрешения перебивать в эфире японские радиопереговоры, он ответил столь же резким и тоже запрещающим сигналом: "Не мешать!".
В-третьих, наконец, перестроение в "уступ"... Зачем адмиралу понадобился строй, вдвое ослабивший боевую мощь эскадры? Тем более что в условиях ограниченной видимости противник мог открыться внезапно, и тогда Рожественский, имея слабейшие суда в самостоятельной колонне, рисковал быть разбитым по частям в первые же минуты боя.
Итак, с одной стороны мы наблюдаем стремление к бою, образцовый план и четкое его выполнение; с другой же, напротив, видимое отсутствие какойлибо руководящей идеи, пассивность и безразличие."
Цитата:
"Однако новый строй русских, при всей его выгодной для противника нелепости, содержал одну существенную и досадную для Того деталь - по странному стечению обстоятельств "музей образцов", предназначенный в жертву, был выставлен слева от русского курса, то есть с противоположной от японцев стороны. Неприятельскому командующему предлагалась как бы альтернатива - либо прежняя "палочка над "Т", либо отказ от нее и стремительный бросок на левую сторону, где японцам - стараниями русского адмирала уже обеспечено полуторное численное и подавляющее огневое превосходство.
Приманка, вводящая в искушение, выставлена. Рожественский сделал ход, ему оставалось последнее, самое невыносимое, - ждать. "
Цитата:
"Произошло невероятное - Рожественский успел. Вместо разнокалиберного "музея" на Того надвигалась боевая линия, возглавляемая грозным "ведущим квартетом".
Чудо? Нет. Просто расчет Того был неверен, а хитрость Рожественского, обнажив скрытое до поры "второе дно", удалась превосходно. "
Цитата:
"Казалось бы, ясно, что в предоставленные им четверть часа русские артиллеристы не смогли добиться главного - попаданий. Приведенные своим адмиралом в редкостно выгодные условия, они - увы! - оказались не на высоте и "провалили" бой.
Об этом впоследствии с горечью писал сам 3.П. Рожественский: "...Я ввел в бой эскадру в строе, при котором все мои броненосцы должны были иметь возможность стрелять в первые моменты по головному японской линии с расстояния прицельной их досягаемости для главных калибров... Очевидно... первый удар нашей эскадры был поставлен в необычайно выгодные условия... Выгода этого расположения нашей эскадры должна была сохраняться от 1 часу 49 минут до 1 часу 59 минут или несколько долее, если скорость японцев на циркуляции была менее 16 узлов. Но, без сомнения, наша неспособность воспользоваться этой выгодой лежит всецело на моей ответственности; я виноват и в дурной стрельбе наших судов и в том, что она не удержалась так, как я им предоставлял возможность держаться".
Так при невольном содействии самого адмирала, не дожившего до вскрытия некоторых поистине ошеломляющих фактов, родился еще один миф, наиболее правдоподобный и долговечный из всех: миф о никудышной боевой подготовке и якобы "дурной" стрельбе русских морских артиллеристов. "
Цитата:
"Прежде всего сказались дистанции боя. Расстояние между противниками превышало предельные 5,5 километра, и потому главное свойство облегченного русского снаряда - его бронебойность - переставало работать. Ни русский, ни какой-либо другой снаряд в мире не мог пробить на этих дистанциях лист 203-миллиметровой крупповской брони.
Во-вторых, конструкция взрывателей. Их "нарочитое замедление" приводило к тому, что при попадании в небронированные поверхности русский снаряд пронзал оба борта навылет, не успев взорваться.
В-третьих, фугасное действие пироксилина. Оно (особенно в сравнении с японской "шимозой") было чрезвычайно слабым. Даже если взрыватель "с замедлением" ухитрялся сработать, то разрыв заряда причинял неприятелю ничтожные повреждения. Ни о настоящем фугасном, ни об осколочном, ни тем более о зажигательном действии русских снарядов не могло быть и речи.
В-четвертых, наконец, заполнявший снаряд пироксилин имел повышенную влажность (до 30 процентов), и, даже когда взрыватели срабатывали нормально, добрая половина русских снарядов не разрывалась. "
Цитата:
"Весь остаток жизни был для Рожественского прямым продолжением цусимского ада. Пресса, незримо, но умело направляемая господами "из-под шпица", объявила его главным и едва ли не единственным виновником национальной катастрофы.
"Это были господа, отнюдь не исповедовавшие идеи "зло для зла"... Цели их были чисто практические, "шкурные". Надо было во что бы то ни стало сохранить в общественном сознании ту картину боя, которая была наспех, в первые же дни создана патентованными стратегами... Ведь если бы... выяснилось, что не отсутствие таланта и тем более мужества и самоотвержения, а полная негодность оружия, с которым люди, верные долгу, были посланы не в бой, но на бойню, были причиной этого неслыханного разгрома? Если бы каждому до очевидности ясно стало, что виноваты не те, что "не все погибли", а пославшие их на бесславную гибель? Что бы случилось? Что могло бы случиться? Какими последствиями могло бы грозить такое просветление общественного сознания для господ, мирно проживающих под шпилем адмиралтейства и даже вне его?.." - спрашивал позднее В.И. Семенов, вспоминая обстоятельства Цусимского боя (Семенов В. И. "Цена крови". С-Пб.- М., 1910 г.).
Впрочем, многие современники заблуждались искренне. То, что истинным победителем в Цусимском бою оказалась неодушевленная "шимоза" и что, таким образом, сугубо техническая частность свела на нет блестящий успех флотоводца, не умещалось в сознании морских теоретиков "доцусимской" школы. Верно оценить происшедшее мешали сложившиеся еще во времена паруса "вечные и неизменные" принципы... "
Да-а-а-а...
Стечение обстоятельств приведшее к трагедии.
Если данный анализ достоверен, то вина больше чиновников от флота, чем вина адмирала.
Да и есть ли вина адмирала при таком раскладе?