Глава 13
Химическое оружие в Гражданской войне
Гражданская война в России кардинально отличалась от Первой мировой войны. Сплошные фронты были редкостью, война в основном была маневренной. Силы противников действовали преимущественно вдоль железных дорог и рек. Поэтому решающей силой в войне стали бронепоезда и речные военные флотилии.
Тяжелая артиллерия, определявшая исход сражений на Западном фронте, в Гражданской войне не применялась. Исключение составили бои на Каховском плацдарме, где красные использовали 120-мм и 155-мм французские пушки обр. 1878 г. Крайне редко применялась и «траншейная артиллерия», сыгравшая огромную роль в позиционной войне 1915–1918 гг. как на Западном, так и на Восточном фронте. Речь идет о батальонных орудиях калибра 37–47 мм, а также различных системах минометов, гранатометов и бомбометов.
В Гражданской войне сбылись мечты царских генералов – 76-мм пушка обр. 1902 г. – знаменитая трехдюймовка – стала царицей поля боя. Важную роль сыграла и конная артиллерия. Замечу, что Семен Буденный очень много сделал для насыщения своих частей конной артиллерией, что в немалой степени обусловило успехи 1-й конной армии.
Русская армия к середине 1917 г. располагала примерно 300 бронеавтомобилями. В 1918–1920 гг. для Красной Армии было произведено около 280 броневиков. Бронировались и вооружались они в основном на Путиловском и Ижорском заводах.
Танков в ходе Гражданской войны на отечественных заводах не производилось. Англия и Франция поставили белой армии около 150 танков, в том числе англичане передали Деникину и Врангелю 74 танка. Однако и броневики, и танки в силу своих конструктивных недостатков (в первую очередь плохой проходимости и малого запаса хода) применялись крайне ограниченно.
Стоит заметить, что об уникальной роли бронепоездов и речных военных флотилий и советские, и «демократические» историки практически не упоминают.
Зато с 1991 г. и историки, и журналисты пролили тонны крокодиловых слез о бедных тамбовских крестьянах, которых «кровавый маршал Тухачевский» подвергал массированным газовым атакам.
Обыватель в шоке. Ему представляются поля Тамбовщины, усеянные трупами повстанцев и мирных жителей, погибшая домашняя скотина, собаки и даже птички небесные. А по полям в автомобиле разъезжают чекисты во главе с «кровавым маршалом». Противогазы скрывают радостные улыбки на их лицах.
Нечто подобное я слышал в студенческие годы, общаясь с диссидентствующей публикой. А вот в начале 1980-х годов мне пришлось несколько раз беседовать со своей дальней родственницей бабой Нюрой. В свои 16 лет она оказалась в центре боевых действий – в деревне Стежки Тамбовской губернии. Баба Нюра подробно, в красках рассказывала о повстанцах и красных. Я несколько раз расспрашивал ее о применении химического оружия, но о нем она и слыхом не слыхивала.
Позже я узнал, что ряд историков проводили аналогичный опрос стариков – уроженцев Тамбовской губернии и также получили отрицательные ответы. С другой стороны, я достаточно хорошо знаю военно-техническую литературу 1920-х годов. Тогда никто не стеснялся применения химического оружия, и любой случай успешного использования отравляющих веществ был бы по косточкам разобран в военно-технической литературе, причем не обязательно в закрытой (повторяю, речь идет о 1920-х – начале 1930-х годов, позже началось полное засекречивание всего и вся, что связано с химическим оружием РККА). Но, увы, никаких сведений там о применении химического оружия в Гражданской войне я не нашел. Возникает резонный вопрос: а был ли мальчик?
Чтобы выяснить это, нам следует перенестись в середину XIX в. В 1854 г. известный английский химик и фабрикант Макинтош предложил для захвата Севастополя подвести к береговым укреплениям Севастополя специальные суда, которые извергли бы при помощи придуманных им приспособлений большое количество веществ, воспламеняющихся от соприкосновения с кислородом воздуха, «следствием чего будет, – как писал Макинтош, – образование густого черного, удушливого тумана или чада, который обнимает форт или батарею, проникая в амбразуры и казематы и прогоняя артиллеристов и всех находящихся внутри».
Английский адмирал Дендональд разрабатывал проект удушения русских войск, оборонявших Севастополь, газами, полученными от сжигания 2000 т угля и 500 т серы.
Однако из-за технических сложностей, а главное, из-за шапкозакидательских заявлений английских генералов и адмиралов – вот, мол, завтра-послезавтра возьмем Севастополь – британский кабинет не пошел на применение отравляющих веществ (ОВ) под Севастополем.
Наши офицеры артиллеристы оказались не глупее англичан, и в конце 50-х годов XIX в. Артиллерийский комитет ГАУ предложил ввести в боекомплект единорогов бомбы, начиненных отравляющими веществами. Для однопудовых (196-мм) крепостных единорогов была изготовлена опытная серия бомб, снаряженных ОВ – цианистым какодилом (современное название – какодило-цианид).
Подрыв однопудовых бомб осуществлялся в открытом деревянном срубе типа большой русской избы без крыши. В сруб поместили дюжину кошек, защитив их от осколков снаряда. Через сутки после взрыва к срубу подошли члены специальной комиссии ГАУ. Все кошки неподвижно валялись на полу, глаза их сильно слезились, но, увы, ни одна не сдохла. По этому поводу генерал-адъютант А.А. Баранцев написал доклад Александру II, где категорически заявил, что применение артиллерийских снарядов с отравляющими веществами в настоящем и будущем полностью исключено.
Генерал Баранцев оправдал свою фамилию. Ведь не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что химический снаряд – не шрапнель. Он не должен обязательно убивать или тяжело ранить солдата противника. Достаточно его хотя бы на полчаса вывести из строя или просто заставить бросить позиции. Надо ли говорить, как пригодились бы нам химические снаряды под Плевной в 1877 г.!
22 апреля 1915 г. немцы шокировали весь мир, применив на Западном фронте в районе города Ипр в Бельгии химическое оружие. Погибло почти 5000 английских солдат, компактно размещенных в глубоких окопах. Обыватели всего мира вошли в транс и уверовали во всемогущество химического оружия.
Между тем ОВ, примененное немцами, было ненамного эффективнее какодило-цианида, которым у нас пытались отравить бедных кошек.
Обывателям, равно как и беспринципным политикам было неинтересно узнать, что немцы 22 апреля 1915 г. скрытно подвезли к позициям британских войск 5730 крупногабаритных баллонов с газом и выпустили свыше 180 тонн ОВ.
В русской 76-мм химической гранате, выпускаемой с 1915-го по 1930 г., содержалось менее 0,5 кг ОВ. Таким образом, если бы немцы применили в Ипре артиллерию вместо газовых баллонов, то им пришлось бы выпустить 360 тысяч (!) трехдюймовых снарядов.
Серийное производство 76-мм химических снарядов на русских заводах началось в конце 1915 г. В армию химические снаряды стали поступать в феврале 1916 г. Всего в действующую армию до ноября 1916 г. было выслано 1040 тыс. химических снарядов.
Газовое облако при разрыве одного русского 76-мм химического снаряда охватывало площадь около 5 кв. м. Русская артиллерия использовала химические боеприпасы в основном для того, чтобы выгнать противника из окопов или сделать небоеспособной прислугу артиллерийских батарей. Случаи массового уничтожения немцев или австрийцев русскими химическими гранатами в специальной военной литературе не упомянуты.
Использовались химические боеприпасы и в отечественной авиации. В конце декабря 1915 г. 483 химические авиабомбы были отправлены в действующую армию. Там по 80 бомб получили 2-я и 4-я авиационные роты, 72 бомбы – 8-я авиационная рота, 100 бомб – эскадра воздушных кораблей «Илья Муромец», а 50 бомб отправили на Кавказский фронт. На том производство химических авиабомб в дореволюционной России и прекратилось.
Воздействие химических авиабомб на противника было явно невелико. Конкретных данных о потерях немцев нет. Но еще в ноябре 1915 г. на испытаниях химической 2-пудовой бомбы в отчете отмечалось, что бомба разорвалась на 3 куска, и получилось «белое облако паров хлора». Действие этих паров проверялось на белых мышах и морских свинках, клетки с которыми были расставлены на расстоянии от 2 до 15 метров от точки взрыва. Из нескольких десятков подопытных мышек и свинок через 2 часа умерли только две.
Первыми в Гражданской войне применили химические боеприпасы в 1918 г. английские интервенты, высадившиеся в Мурманске и Архангельске. Кстати, они же зимой 1918 г. и построили первые в России концентрационные лагеря. Впрочем, белофинны могут оспаривать пальму первенства в этом благородном почине.
Свидетельств применения красными отравляющих веществ осталось крайне мало, как в силу малой эффективности химического оружия при применении его в малых объемах, так и из-за последующей (уже в 1930-х годах) тотальной засекреченности всего, что связано с химическим оружием.
Так, например, химическое оружие применялось моряками Флотилии Верхнего Дона в мае 1918 г. 28 мая отряд красных судов в составе буксирного парохода «Воронеж», вооруженного одним пулеметом, баржи с двумя 3-дюймовыми (76-мм) полевыми пушками обр. 1900 г. и парового катера с двумя пулеметами вышел из Котояка и отправился вниз по Дону.
Отряд шел по реке и периодически постреливал по казацким станицам и отдельным группам казаков, которые, как предполагалось, принадлежали к повстанцам, поднявшим мятеж против советской власти. Применялись как фугасные, так и химические снаряды. Так, по хуторам Матюшенскому и Рубежному огонь велся исключительно химическими снарядами, как сказано в отчете, «с целью нащупать неприятельскую батарею». Увы, нащупать ее не удалось.
Командование Красной Армии прорабатывало планы применения химического оружия при штурме Перекопа и против кронштадтских мятежников. Однако обнаружить факты реального применения отравляющих веществ в этих операциях автору не удалось.
Восстание Антонова на Тамбовщине с 1990 г. описано во многих изданиях, и все авторы как попугаи твердят о применении отравляющих веществ по приказу Тухачевского. Даже откуда-то берут фразу из приказа Тухачевского: «Во всех операциях с применением удушливого газа надлежит провести исчерпывающие мероприятия по спасению находящегося в сфере действия газов скота».[175] Откуда-то взялась цифра пятьдесят (!) 76-мм химических снарядов, выпущенных якобы по повстанцам какой-то учебной артиллерийской частью. Даже если предположить, что все это – правда, то применение химического оружия на Тамбовщине говорит лишь о полнейшей безграмотности и бездарности красного командарма Тухачевского. Даже если эти несчастные 50 химических снарядов были выпущены одновременно и по одному и тому же участку, занятому повстанцами, то там вероятность летальных исходов практически равна нулю. Поэтому «антоновцы» просто не заметили «варварство кровавого маршала».
Чтобы уничтожить более-менее крупную банду, требовалось не 50, а как минимум 5000 снарядов со слабыми ОВ времен Первой мировой.
Вопиющая техническая безграмотность М.Н. Тухачевского дорого обошлась Красной Армии, когда он стал замнаркома обороны по вооружению. Тухачевский попытался перевооружить артиллерию РККА безоткатными пушками Курчевского и уродливыми гибридами, полученными из полевых и зенитных пушек. Он с подачи В.И. Бекаури пытался создать армию телеуправляемых самолетов, танков, бронепоездов и даже подводных лодок. Зато РККА осталась без зенитных автоматов и артиллерии большой и особой мощности. Сорок тысяч танков с «картонной» броней, нашлепанные Тухачевским, горели как свечки на Халхин-Голе, в Финляндии и в первый период Великой Отечественной войны.
Идиотский приказ Тухачевского об использовании химического оружия на Тамбовщине дал широкие возможности для спекуляций нашим малограмотным демократическим историкам. Правда, надо отдать им должное, наблюдая, как они «передергивают карты». Какая ловкость рук! Те же матросы с «Севастополя» и «Петропавловска» – звери и чудовища, когда они в марте 1917 г. убивают господ офицеров, а через 4 года они, устроив бузу в Кронштадте, становятся героями и бескорыстными борцами за свободу.
С пеной у рта «демократы» обличают преступления «кровавого маршала», и они же проливают слезы о невинно репрессированном гениальном стратеге М.Н. Тухачевском: «Ах, если бы душка Михаил Николаевич был бы жив в 1941-м, вот тогда…»
