Сообщений в теме: 556

[Князь]

Кубанское генерала Алексеева военное училище. Создано в 1917 из школы прапорщиков казачьих войск в Екатеринодаре. Участвовало в 1-м Кубанском походе (в него был влит взвод Николаевского кавалерийского училища). Возродилось в Добровольческой армии после 2-го Кубанского похода. Занятия возобновились 15 мая 1919 8 ноября 1919 присвоено имя ген. Алексеева. Летом 1920 в нём числилось 23 офицера, 3 чиновника, 2 врача, 307 юнкеров и 47 казаков. Училище потеряло убитыми в Кубанском десанте 2 офицеров, врача и 27 юнкеров, ранеными — 4 офицеров и 52 юнкера. Награждено серебряными трубами с лентами ордена Св. Николая Чудотворца, 113 юнкеров — Георгиевскими крестами и медалями. Эвакуировано на о. Лемнос, где при нём существовала (до 1922) офицерская школа для офицеров, произведенных за боевые отличия (полк. Зерщиков). Училище сделало последний выпуск 1 сентября 1922 в Болгарии. После преобразования армии в РОВС до 30-х годов представляло собой, несмотря на распыление его чинов по разным странам, кадрированную часть в составе Кубанской казачьей дивизии (офицеры последних выпусков были оставлены в прикомандировании к училищу). С Лемноса убыло в числе 618 чел. (177 офицеров, 263 юнкера, 178 казаков), осенью 1925 г. насчитывало 632 чел, в т.ч. 412 офицеров. Начальники: полк. Ермоленко (1917 — 26 января 1919), ген.-майор Ф.И. Корольков (27 января 1919 — 7 мая 1920), ген.-майор А.Д. Болтунов (8 мая 1920 — 20 февраля 1921), ген.-майор О.И. Лебедев (с 21 февраля 1921, 1925). Инспектор классов — ген.-лейт. Л.М. Болховитинов, помощник начальника — полк. Р.К. фон Дрейлинг, адъютанты — полк. Б.Г. Милашевич, войск. старш. К.К. Зродловский, священник — о. Д. Трухманов. Командир дивизиона — полк. В.К. Зродловский, конной сотни — полк. В.А. Деревлев, полубатареи — полк. Л.И. Пруденский. Нач. групп: полк. Н.Г. Пастернаков (Лион), полк. Н.С. Кириченко (Тараскон), полк. Б.Г. Милашевич (Болгария), хор. К.В. Романовский (Чехословакия), сотн. К.К. Абрамов (Германия). При училище к 1931 г. существовала Екатеринодарская сотня (кадр полка) Командир — полк. К.И. Корсун, пом. к-ра — полк. Е.В. Кравченко, к-р офицерской резервной сотней — войск. старш. А.Б. Дубина. На Лемносе юнкерами издавались рукописные журналы «Барабан» (1920–1921 гг.) и «Кубанец» (1921, вышло 12 номеров).

[ХасанЪ]

Взято тут http://www.sammler.r...howtopic=156124
Георгиевский крест 4 ст. Выданный юнкеру Кубанского ген. Алексеева военного училища за бой 09.08.1920 у Тимошевской.

Прикрепленные изображения

• 

Сообщение отредактировал ХасанЪ: 04 февраля 2019 - 09:41

[ХасанЪ]

Из книги "Константиновское военное училище 1865-1922" Горная Джумая. (Болгария). 1922г.
Стр. 4-5.
30-го июля училище в составе 2 генералов, 5 штаб и 20 обер-офицеров, 2 врачей, 377 юнкеров и 44 солдат, отправилось на военном транспорте «Сарыч» в десант на Кубань в составе группы, позднее армии ген. Улагая. Высадка десанта состоялась 1-3 августа у пос. Приморско-Ахтарский.

3—5 августа-марш училища от Приморско-Ахтарскаго на х. Остапов-Ефремов - ст. Ново-Джерелиевка - ст. Тимашевская, всего 85 версты в 46 часов по чрезвычайной жаре.

5-го Августа, обходом ст. Тимашевской с севера, училище решило бои и заставило противника очистить станцию.

7-го августа училище по железной дороге переброшено на ст. Ольгинскую и далее походным порядком на ст. Брыньковскую, для обеспечения сообщений армии.

8-го августа батальон училища (без артиллерии) был атакован в Брыньковской красными (7 тыс. пехоты, 1 тыс. конницы при 6 орудиях) и после упорного боя, охваченный с обоих флангов, отошел к ст. Ольгинской, потеряв убитыми 2 офицера, 17 юнкеров, 2 солдата, ранеными 3 офицера, 47 юнкеров, пропало без вести 1 юнкер, 2 солдата.

11-го августа училище, окруженное массами конницы противника, отразило ряд конных атак у ст. Ольгинской. Потери: убито 5 юнкеров, ранено 2 офицера, 30 юнкеров, пропало без вести 3 юнкера, 2 солдата.

11 —13 августа училище в 36 часов совершило, частью с боем, фланговый марш в 74 версты : Ольгинская — Приморско — Ахтарский — Кириели — Гривенная, прикрывая 10-верстную колонну госпиталей и парков армии.

15-го августа, при внезапном нападении красных в ст. Гривенной на Штаб Армии, училище, удерживая часть станицы, обеспечило отход Штаба и всех частей армии. Потери: ранены 2 офицера, 9 юнкеров, пропал без вести 1 солдат.

16—19 августа оставаясь в арьергарде, в 35—20 верстах от главных сил, в плавнях на берегу р. Протоки, училище прикрывало обратную посадку Армии на суда (южнее посада Ачуева). Потери: убито 2 юнкера, ранено 2 офицера, 14 юнкеров.

20—23 августа части училища прикрывали посадку с юга и севера, действуя в гирлах и плавнях (убит 1 юнкер). Ввиду поднявшейся бури, миноносцу не удалось снять южной заставы училища и ей едва удалось отойти к месту последней посадки, переправившись ночью на лодке.

24—28 августа училище морем вернулось в гор. Феодосию.

Прикрепленные изображения

• 

Сообщение отредактировал ХасанЪ: 04 февраля 2019 - 12:38

[Кизлярский]

Взято тут http://www.sammler.r...howtopic=156124
Георгиевский крест 4 ст. Выданный юнкеру Кубанского ген. Алексеева военного училища за бой 09.08.1920 у Тимошевской.

Бесподобная вещь. Благодарю.

[ХасанЪ]

О соотношении сил Гренадерского батальона и красных в бою 2(15) августа 1920г.
Голубев А. Врангелевские десанты на Кубани. Август-сентябрь 1920 года. М.-Л., 1929. Стр. 52.

"1-я бригада 1-ой Кавказской кавалерийской дивизии (в составе 500 сабель и 4-х орудий) выступила в 19 часов 1 августа из станицы Брюховецкой на Ольгинскую. В 3 часа ночи 2 августа бригада ввязывается в бой с 3-им батальоном в районе хутора Курчанка. «После 2-х часового боя бригада, поддерживаемая огнем бронепоездов и тракторной батареей, занимает хутор, почти полностью уничтожает батальон, захватив 3 пулемета, 100 пленных и изрубив свыше 200 человек»

Сообщение отредактировал ХасанЪ: 05 февраля 2019 - 09:31

[Кизлярский]

О соотношении сил Гренадерского батальона и красных в бою 2(15) августа 1920г.
Голубев А. Врангелевские десанты на Кубани. Август-сентябрь 1920 года. М.-Л., 1929. Стр. 52.

"1-я бригада 1-ой Кавказской кавалерийской дивизии (в составе 500 сабель и 4-х орудий) выступила в 19 часов 1 августа из станицы Брюховецкой на Ольгинскую. В 3 часа ночи 2 августа бригада ввязывается в бой с 3-им батальоном в районе хутора Курчанка. «После 2-х часового боя бригада, поддерживаемая огнем бронепоездов и тракторной батареей, занимает хутор, почти полностью уничтожает батальон, захватив 3 пулемета, 100 пленных и изрубив свыше 200 человек»

А вот и сам хутор Курчанский среди кукурузных полей

Прикрепленные изображения

• 

Сообщение отредактировал Кизлярский: 05 февраля 2019 - 09:35

[ХасанЪ]

Участник десанта, юнкер Константиновского военного училища Дуброва Алексей Николаевич. За десант награжден ГК 4ст.1240806
Немного о его жизни и пару фотогравий тут.
http://beloedelo.com...hes/article/?44

[ХасанЪ]

Воспоминания участника десанта Гененерального штаба Полковника Сергиевского, преподавателя Константиновского военного училища.

Опубликовано в "Добровольце" №45,46-47 за 1956г.
Статью даю не полностью, а только ту часть где его воспоминания.даты им даны по новому стилю. 

упоминания о гренадерском батальоне выделил красным.

"...Погрузка и движение десанта /Феодосийской его группы — Черным морем и Керченским проливом — ночью, без огней, под крымским берегом, т.к. Таманский полуостров был в руках красных/ и сосредоточение его утром 13-го августа /нов стиля/ на середине Азовского моря, были выполнены точно и блестяще во всех деталях. Вообще действия флота во время всей десантной операции — были выше всяких похвал.

Ранним утром 14-го августа был высажен десант в Приморско-Ахтарскую, и станица была захвачена после очень короткого боя. Появление десанта оказалось совершенно неожиданным для красных и вызвало панику.

Когда, около полудня, высаживался батальон Константиновского военного училища /350 штыков/, в рядах которого я находился в качестве преподавателя военных наук, в станице царил уже полный мир, а части авангарда были выдвинуты на несколько километров на восток, вдоль линии жел. дороги.

Мы ночевали в станице и к вечеру 15 августа были /находясь в резерве/ выдвинуты верст на 15 от станицы, имея главные силы дивизии ген. Казановича где-то на переход впереди.

/Десантная армия состояла из 3-х дивизий: Сводной — ген. Казановича, 1-ой Кубанской конной — ген. Бабиева и 2-ой Кубанской/только кадры/ — ген. Шифнер-Маркевича. Подробности см. в статье Г. Орлова, в № 41 «Добровольца.

Нам было уже известно, что эти главные силы в ночь на 15 августа понесли тяжелый урон: неожиданным нападением красных был уничтожен Гренадерский батальон Алексеевского пехотного полка /говорили, что 90 трупов гренадер остались на месте, остальные были уведены в плен/.

16 августа Константиновское военное училище, несмотря на большую жару, продолжая оставаться в резерве, совершило переход в 50 клм., через станицу Ольгинскую и ночевало в ст. Новоджерелиевской.

/Упоминаемая Г. Орловым ст. Ольгинская и есть та Ольгинская. Отряд /речной десант/ тов. Ковтюха на р. Протоке никогда не был вблизи этой Ольгинской, а до другой Ольгинской, мимо которой проплывал Ковтюх /на реке Кубани, между Екатеринодаром и ст. Троицкой/, наш десант никогда не доходил./ — 17 августа марш продолжался и, сделав около 15 км., училище нагнало главные силы дивизии, ведшие бой за овладение узловой станцией и станицей Тимашевской.

Училищная бригада /Константиновцы и Кубанцы/ была брошена в обход Тимашевской с севера и овладела станционным поселком штыковым боем около 2-х часов дня. Приведу некоторые подробности:

Выйдя на рассвете из Новоджерелиевской, мы увидали близ дороги несколько десятков изуродованных трупов, среди них несколько сестер милосердия: это было место расправы красных с уведенными сюда пленными гренадерами, о которых я говорил.

Юнкерские дозоры натыкались на притаившихся в бахчах по сторонам дороги красноармейцев, части которых были здесь разбиты накануне нашими главными силами. Из советского описания видно, что чины штаба советской дивизии, здесь разбитой, прятались во время нашего марша в заросших камышами разливах озера близ ст. Роговской.

При пересечении, уже в нескольких верстах от Тимашевской, железной дороги из Приморско-Ахтарской, мы имели привал, на котором включились в жел.-дорожный провод и почему то оказались в состоянии слышать телефонные разговоры красных начальников, находившихся на вокзале ст. Тимошевской, с соседними станциями. У них царила паника и особенно они волновались о «гареме», о котором сообщалось, что он отправлен на север, на ст.Брюховецкую, т.к. пути на Екатеринодар забиты составами.

Когда был захвачен станционный поселок, я вошел на телеграф станции. Хотя здание вокзала, отлично видное со стороны нашего наступления, было часа два под обстрелом нашей артиллерии и имело прямые попадания наших гранат, но на телеграфе оказались налицо не только телеграфисты, но и телефонистки телефонной централи. Все они встретили меня с восторгом /в янв. и февр. того же 20-го года я, при нашем отходе к Новороссийску, около месяца провел на этой станции и, по должности начальника связи Доброкорпуса, имел постоянное общение с телеграфом/. Вся телеграфная и телефонная связь не только оказалась работающей, но на станциях, с которыми она работала, еще не знали /хвала телефонисткам, молоденьким девушкам!/ что красные защитники Тимошевки уже бежали.

И вошедший па телеграф еще до меня сам начальник дивизии, ген. Казанович, имел возможность обсуждать с каким то красноштабцем в Екатеринодаре стратегические планы красного командования, называя себя «товарищем комбригом».

Он прервал этот разговор словами: «Довольно. Я генерал-лейтенант Казанович. Распорядитесь приготовить мне квартиру в Екатеринодаре.»

Но и красноштабец выдержал марку: «На какой улице прикажете ваше, превосходительство?»

На этом связь порвалась.

Увидя меня, ген. Казанович мне приказал, впредь до прибытия офицеров по передвижению войск, исполнять должность ЗК /коменданта станции/.

Я потребовал к себе начальника станции. Он, человек большого роста, в форме, явился ко мне, трясясь от страха, отрапортовал, назвав себя «коллежским секретарем». Он мне был незнаком и выяснилось, что недавно переведен советскими властями откуда-то с севера.

Когда я ему резко приказал как можно скорее восстановить работу станции и полный порядок, то он был прямо потрясен:

«Господин Полковник! Вы оставляете меня в должности?»

«Какое же у меня основание вас сменять? Вы остались на своем посту…

Далее выяснилось, что из Управления дороги ушли с красными все инженеры /путей сообщения и технологи/, а низший состав остался.

На станции не оказалось, конечно, ни одного «здорового» паровоза, но много «больных» в паровозном депо.

Я потребовал начальника службы тяги. «Сбежал». Его помощника — сбежал. Кто же имеется? Старший мастер депо. Явился. Я помнил его лицо.

«Где ваше начальство?»

«Утикло, г. полковник».

«Каково положение в депо? Много ли паровозов в ремонте?»

«Отличное положение, г. полковник. Как вы уходили, 60 паровозов было. Столько их и сейчас — ни одного не починили…»

«А сейчас они нам нужны».

«Понимаю. Только, разрешите доложить, рабочих подмазать нужно. Хлеб 3 дня не выпекался, жалование не выплачено за 2 недели…»

«А где мука? А где деньги?»

«Имеются. Только прикажите письменно». /Кому он рекомендовал приказать не помню — не то завчерхозу, не то чержелсоюзу/…

Я немедленно написал две записки.

Ранним утром следующего дня по станции уже бегал паровоз — из частей 4-х паровозов, за ночь собранный. За следующие 3 дня еще 3 паровоза вышли из депо. Невольно подумалось, кто же был «рабоче-крестьянской властью»- красные или белые?

Между тем, к вечеру 17 августа /По сведениям Г. Орлова/по Короткову/ — это было вечером 18-го августа. Мои воспоминания /вспоминая число ночлегов/ говорят за 17-ое. Впрочем, я допускаю, что мы пробыли на середине Азовского моря не 1, а 2 ночи/ мы уже получили сведения от дивизии ген. Бабиева, занявшей боем севернее нас ст.Брюховецкую. Помнится, что на другой день/13-го?/ ген. Бабиев имел большой бой с атаковавшими его значительными пехотными силами. Результат — несколько тысяч пленных: очевидно, охотно сдавались.

— Различные трофеи взяты были и накануне, в том числе и «Гарем». Бабиев просил выслать за ним паровоз. И днем 18-го августа поезд с «гаремом» при был в Тимашевку. Но в нем оказались не красавицы-одалиски, а насмерть перепуганные, со всей Руси согнанные, большей часть пожилые, интеллигенты: гарем оказался горемом — «головным ремонтным поездом».

Что мы с ним сделали, точно не помню, но думаю, что наш первый паровоз

оттащил его на «базу» в Приморско-Ахтарскую и что сам он /паровоз/ прибыл туда как раз во-время: база обстреливалась с моря, да и вне этого штабу армии давно было время итти за войсками, т.к. связь с ними почти отсутствовала.

Получив паровоз, поезд штаба Армии, перегруженный всевозможными чинами и небоевым элементом/ многие старались из-под обстрела с моря уйти к победоносным войскам/ двинулся/20-?/ в Тимошевскую, но до нее не сразу доехал.

За эти дни /14-20/ красные успели подтянуть значительные силы на Западную Кубань /см статью Г. Орлова/. Одна группа собиралась на линии р. Бейсуг и ее разливов — от моря до Канивска /станция жел.-дороги севернее Брюховецкой/. Отсюда красные готовились нанести удар на юго-запад, по сообщениям десанта, в отрез его от базы в Приморско-Ахтарской.

Какие-то, вероятно, конные части, уже прорвались на юг от Бейсуга, попортили жел-дор. путь между Ольгинской и Роговской и появились около Ольгинской, как раз, когда туда прибыл поезд Штаба Армии. Вероятно, это были разъезды красных, или за темнотой они не могли определить величины белых сил. Все, могшие носить оружие, бывшие в поезде люди, рассыпались в цепь под командой старейшего — ген.-от-инфантерии Ирманова, и благополучно отстрелялись, взывая в тоже время по телефону к ген. Казановичу /в Тимашевской, о выручке. Казанович спешно отправил на выручку штаба армии Константиновское военное училище/ поездом, пользуясь 2-м паровозом/. Выручка пришла во-время. Путь был исправлен и поезд штаба, простояв в Ольгинской около суток, в ночь на 22-ое/?/ прибыл в Тимошевскую.

Между тем за 20 и 21 положение здесь весьма ухудшилось: со стороны Екатеринодара надвигались большие силы, также, как и со стороны Брюховецкой, откуда конная дивизия ген. Бабиева двинулась вдоль Бейсуга на запад, против 1-ой группы красных, имевшей очень много конницы. Уже с полудня 21-го Тимашевская была под артиллерийским огнем.

Помню прибытие поезда штаба на Тимашевскую. Я был все еще в должности коменданта станции. Тихо, без огней, в полной темноте вполз поезд на абсолютно темную станцию. Я вошел в один из вагонов. Там стоял густой храп спавших. Я окликнул.

«Кто это? «

Где мы?» раздались голоса.

«Здесь Тимашевская. Я — комендант станции.»

«Слава Богу! Наконец мы в безопасности».

«Не совсем, господа. Рассветет и артиллерийский обстрел возобновится.»

В ответ раздались женские вопли ужаса, а затем и плач детей. Оказались 2-3 летние, и, притом, больные дети.

Штаб все же выгрузился и ушел в станицу.

Настало 22-ое/или 23-е?/ число. С утра уже начался бой за Тимашевскую. Уже в полдень обнаружились пехотные цепи красных и не только с юго-востока, востока и севера, но и с северо-запада.

После полудня юнкера Кубанского Училища уже отбивали атаки на железнодорожный поселок./Батальон Константиновцев не вернулся из Ольгинской и начинал переживать там свою трагедию. Двух-трех легко раненых юнкеров привез с собой штаб Армии/. Около полудня я был сменен с должности коменданта станции прибывшим офицером по передвижению и отозван в штаб дивизии, который помещался в доме священника, у церкви, в центре станицы, версты полторы от вокзала.

Таща свой небольшой багаж, я около часу дня пришел туда пешком. Несколько красных батарей громило площадь у церкви, которая была им, очевидно, видна. Визг снарядов, разрывы шрапнелей, щелканье по крышам пуль… Положение в доме священника было малоуютное. Идя по пустому коридору, я услыхал в одно из комнат голоса и открыл туда дверь. На 2-3 кроватях сидело человек 10 офицеров в высоких чинах. У окна — генералы Улагай и Казанович. Шло, очевидно, совещание. Я извинился и хотел уйти, но Командующий Армией меня окрикнул:

«Постойте, полковник. Вы, кажется, генерального штаба? У нас военный совет и нет ни одного офицера генерального штаба. Пожалуйста, примите участие».

Я вошел и с изумлением увидел, что среди присутствующих не было ни одного офицера штаба Армии. А последний расположился всего в 2-х кварталах от штаба дивизии!

Еще более я был изумлен, когда узнал, о чем идет совещание. Положение оказывалось для штаба Армии и дивизии ген. Казановича почти безнадежным. Окруженная с трех сторон, сбившаяся в станицу Тимошевскую, дивизия явно не могла больше держаться. Станционный поселок, откуда я только что пришел, уже был наполовину потерян. Выход из окружения был только на юго-запад. О дивизиях Бабиева и Шифнер-Маркевича, видимо, не было точных сведений… Положение усложнялось еще наличием чуть ли не 4.000 пленных.

После нескольких минут разговора об этих подробностях, я услышал решение Командующего Армией: «Уходим вдоль железной дороги на Славянскую, на юго-запад. Там на реке Протоке мост разрушен. Я не бывал в этой части Кубани, но мы, конечно, легко сможем устроить переправы.»

Я попросил слова. -» Я был на Протоке и проплывал именно этот участок на пароходе. О броде там не может быть и речи: широкая и глубокая река.

«Ну, сказал ген. Улагай, если офицер ген.штаба нам говорит, что переправа невозможна, то пойдем прямо на запад — на хутор Гречишный и станицу Гривенскую». Пленных решили освободить.

И за час до темноты мы начали этот отход. К счастью, в огромной станице было много лошадей и повозок. Почти вся пехота могла отходить на «тачанках», как тогда выражались.

Выход из полуокружения удался: переход в короткое наступление прикрывающих отход частей и то, что путь отхода шел низиной и не наблюдался противником, дали возможность это сделать. Мы двигались то шагом, то рысцой, до полуночи, а затем и весь следующий день. Путь шел почти ровной степью среди бесконечных бахчей, на которых созрели дыни и арбузы, что при отсутствии воды и жаре было очень приятно. Картина движения была оригинальна: бесконечные вереницы повозок с сидевшими на них вчерашними победителями и массы бегущих вдоль дороги, бахчами, каких то безоружных солдат: освобожденные в Тимошевской пленные не пожелали воспользоваться свободой и уходили с нами. Временами они срывали арбузы и дыни и, подбегая к повозкам, совали их нам.

«Куда же вы бежите, чудаки?» Сказал им кто-то около меня. «Ведь мы уходим, совеем уходим, в Крым, за море!»

«Не обманешь!» Добродушно отвечали воины «рабоче-крестьянской» армии, в большинстве оказавшиеся добродушными крестьянскими парнями Вятской и Пермской губерний, » наконец то, у вас свет увидели! Куда вы — туда уже и мы!»

Иногда, в 2-3 верстах севернее пути нашего движения, показывалась какая-то конница. То сам ген. Улагай со своим конвоем охранял лично отход колонны Сводной дивизии. Это было трогательно. Но кто же и как управлял остальными частями Армии?

Движение в сторону Гривенской не отрывало дивизии ген. Казановича от остальных частей Армии, и в дальнейшем дало возможность всю её сосредоточить к нижней Протоке. Но что было бы, если бы группа ген. Казановича ушла в сторону, к Славянской? А этого чуть-чуть не случилось!

Около полуночи на 24 августа /25-е?/ мы втянулись в чрезвычайно раскиданную вдоль скрывающейся в море камышей /в плавнях/ Протоки и её мелких рукавов станицу Гривенскую. Во 2-ом часу ночи я улегся спать на дорожке садика у богатого казачьего дома, не ожидая отвода квартир.

Пока дивизия ген. Казановича так решительно выходила из боя, мои Константиновцы, попавшие в Ольгинскую и выручившие штаб Армии, переживали гораздо более страшные моменты. Не знаю чьим распоряжением их батальон был брошен на север, в станицу Брынковскую /почти единственная удобная переправа через Бейсуг/. Здесь они имели безнадежный бой с значительными силами красных, потеряли 2-х офицеров и ряд лучших юнкеров и были отброшены обратно к Ольгинской. На другой день /23-го августа?/ их атаковали у этой станицы большие силы красной конницы, очевидно, пришедшей из-за Бейсуга. Им удалось отбить несколько атак, когда они увидели в тылу красных новые конные массы. Это была дивизия ген. Бабиева. Порубив множество красных, которые, ища спасения попали под фланговый огонь юнкеров, Бабиев, видимо знавший обстановку, указал начальнику Константиновского Училища, ген. Чеглову, отходить к Приморско-Ахтарскую и исчез со своей дивизией в северном направлении.

Повидимому, там, у Брынковской, он имел новый блестящий успех, /Указание Орлова на то, что этот успех был одержан над отрядом Ковтюха, проникшим туда из Гривенской, неверно. Ковтюх в эти дни еще организовывал в Екатеринодаре свой отряд/ о котором говорит Г. Орлов и о котором ген. Бабиев донес непосредственно ген. Врангелю./ Это лучшее доказательство того, что управление Армией в эти решительные бои не существовало/.

Между тем Константиновцы на своем марше от Ольгинской к базе подверглись /24-го августа?/ новому нападению красной конницы. Построив 4 ротных каре, ген. Чеглов в течение нескольких часов отводил их и обоз с ранеными на запад; большие группы красных все время бросались на них в атаку, но отражались выдержанным огнем. Патроны были на исходе. Катастрофа приближалась. И опять, как накануне, в трагическую минуту появился Бабиев, и его полки снова спасли горсточку юнкеров.

Вероятно, в ночь на 25-ое августа, юнкера прибыли в Приморско-Ахтарскую, между тем, как конница генерала Бабиева, повидимому, опять куда-то унеслась.

На «базе» приход юнкеров оказался большой радостью. Не имея прикрытия, база с ужасом ожидала своего конца. Получив юнкерский батальон, база немедленно выступила к штабу Армии, в Гривенскую и бедным Константиновцам пришлось почти без отдыха, двинуться в новый марш /около 70 клм./, охраняя многокилометровый обоз учреждений базы и атаманов с их семьями, имуществом и канарейками. Местами приходилось очищать путь оружием, но значительных красных сил встречено не было; причиной этого, вероятно, было то, что где-то восточнее колонны базы, двигалась или располагалась дивизия ген. Бабиева.

Вечером 26-го августа база прибыла в Гривенскую. К этому времени, как части дивизии ген. Казановича, так, повидимому, и полки дивизии ген.Шифнер-Маркевича, создали фронт в 15-20 клм. восточнее Гривенской, где против них оказались значительные силы /по сведениям Г. Орлова — 3 стр. дивизии/.

Завязалось «армейское сражение». После первоначально тяжелого положения к вечеру 27-го августа наступило значительное улучшение, что, повидимому, было следствием прибытия к месту боев все той же победоносной дивизии Бабиева.

Вся армия оказалась в кулаке, с обеспеченным почти непроходимыми плавнями и небольшими, но часто глубокими протоками, сообщением с морем — рыболовным поселком Ачуево, в устье Протоки. Сообщением этим являлось, как сама р. Протока, так и грунтовая, малонаезженная дорога вдоль ее северного берега/50 клм./

Но главное улучшение в положении Армии произошло в ее штабе, расположившемся с 25 августа на площади станицы Гривенской. /Г. Орлов пишет, что штаб Армии в эти дни находился в станице Новонижестеблиевской, но это — другое название Гривенской/. Установив здесь свою радиостанцию, штаб получил надежную радиосвязь с Крымом и ген. Драценко донес ген. Врангелю о своем полном разрыве с ген. Улагаем. Ген. Врангель выслал в Гривенскую аэропланом Генерал-Квартирмейстера своего Штаба ген. Коновалова, весьма решительного человека, с назначением его Начальником Штаба десантной Армии, но с оставлением и в должности Генерал-Квартирмейстера. Иначе говоря — по первой должности ген. Коновалов являлся помощником ген. Улагая, а по второй — мог отдавать ему, именем Главнокомандующего, любое приказание. Ген. Драценко был отозван аэропланом в Крым, где вскоре получил высокое назначение на Нижнем Днепре.

Вечером 27 августа в Штабе Армии ожидали, что на другой день на фронте достигнуты будут крупные успехи…

28-го августа, в 9 часов утра, когда в станичной церкви начался благовест к обедне /15 августа ст. стиля — Успение Богородицы/, в районе, западней церкви, началась стрельба и у Штаба Армии засвистали пули.

Верстах в 2-х восточнее, в середине растянутой станицы, начальник Константиновского Училища, ген. Чеглов, ехавший на повозке в Штаб Армии, увидел перед собой нескольких, скакавших навстречу ему кавалеристов с обнаженными шашками. Его поразило то, что они были в красных фуражках. Он соскочил с повозки и успел перескочить изгородь у садика ближайшего дома, но видел, как всадники тут же зарубили шедшего по улице солдата.

Через несколько минут, в разных частях станицы шел бой. Нападение это казалось совершенно необъяснимым. Штаб Армии, во главе с ген. Улагаем, пешком отошел на восток, до дороги, отходящей на север, с которой /в 1,5клм./ отходила дорога на Ачуев. В это время к нему подошли с востока отдельные взводы Училищной бригады. /Училищная бригада с терцами составляли гарнизон Гривенской/. Они, а затем и одна рота Константиновского Училища, были брошены на помощь Терскому дивизиону, сильно пострадавшему в западной части станицы. К полудню противник здесь был оттеснен к камышам на Протоке, откуда он столь неожиданно и появился. Но в нескольких частях Гривенской неизвестно откуда появившиеся красные захватили часть станицы, где и держались.

Около часа дня Командование Армией послало полк. Генерального штаба Криволуцкого к ведущим на фронте бой дивизиям с приказом об общем отходе к Ачуеву, где уже начата была накануне /?/ постройка моста через Протоку.

Это нападение было делом рук Ковтюха, который собрал в Екатеринодаре отряд и спустился с ним на 2-х небольших пароходах и нескольких плотах по Кубани и Протоке в Гривенскую. Хорошо зная местность и пользуясь тем, что Протока у Гривенской течет рядом рукавов, совершенно закрытых бесконечной массой камышей, Ковтюх высадил свой десант одновременно в разных местах станицы.

Большого вреда его небольшой десант принести не мог. Даже паники у белых не произошло, и почти все, что было белого в Гривенской, благополучно отошло Ачуеву. О боевых частях, отходивших вечером через Гривенскую и мимо нее /вернее/ сухою частью плавен, и говорить нечего.

Но Ковтюх сорвал всю операцию десантной армии в момент, когда появилась надежда на успех.

_________

Остается сказать об обратной перевозке десантной Армии в Крым. Она началась в 5-6 клм. южнее Ачуева 30 августа и продолжалась 9 дней. Место погрузки было выбрано очень удачно — узкий песчаный пляж, а затем во все стороны на десятки километров — море камышей. Проникнуть через них к месту посадки противник и не пытался. Единственная дорога — от Гривенской к Ачуеву и от него по берегу моря — прикрывалась Училищной бригадой — 2-мя батальонами почти мальчиков-юнкеров, численностью, за огромными потерями, едва и более, чем по 150 штыков.

Героическая дивизия ген. Бабиева грузилась в первую очередь — она нужна была на Нижнем Днепре. Потом шли раненые, затем база, потом строевые части, наконец — прикрывавшие посадку юнкера.

Ачуев и его окрестности были совершенно безлюдны. Советская власть выселила еще в начале лета все население этой местности — до последнего человека,

Грузившиеся войска голодали, получая хлеб и прочие продукты из Крыма. Еще хуже было с водой. Пресная вода была только в Протоке, но она была мутная и пахла трупами, т.к. множество трупов людей и лошадей приплыло по Протоке и запрудило её устье. В Ачуеве были огромные ледники для хранения рыбы. Их лед наполовину растаял и заполнял цементированные ямы, в виде ледяной, прозрачной воды. Её и стали возить в бочках в район посадки. И сейчас же начались холерные заболевания, со смертью через 5-7 часов. На месте посадки выросло кладбище. Не сразу установили причину «холеры», оказавшейся отравлением рыбным ядом от воды из ледников, т к. в ней же гнили и остатки хранившейся рыбы.

Миноносцы нашего флота надежно охраняли район посадки и караваны увозящие десант судов от нападений морем. Но они ничего не могли сделать с советской авиацией. Последние дни посадки, каждый час появлялся красный аэроплан и сбрасывал в место посадки по 4- бомбы /конечно, слабого действия, но все же очень неприятные/. И наша Константиновская последняя потеря, портупей-юнкер, была понесена от этих бомб в последний день посадки. Все обозы частей десанта и «база» прибыли на место посадки на повозках. Почти все подводчики и лошади были погружены с частями десанта и ушли в Крым. Погружены были и все колеса. Тысячи же повозок, без людей, коней и колес, остались на берегу.

***

Хочется описать заключительные сцены оставления белыми Кубани. Вечером 6-го сентября/?/ погрузка должна была закончиться, и с темнотой последние части десанта должны были покинуть Кубань. Но часов в 8 вечера налетел шторм с грозой. Баржа, служившая пристанью, была сдвинута и погрузка затянулась. Константиновцы грузились ночью, в бурю, на паре имевшихся лодочек, перевозивших их по 5-10 человек к стоявшей в море на якоре парусно-моторной рыболовной шхуне «Св. Евстафий.»

На рассвете удалось снова установить баржу-пристань и к ней пришвартовать небольшой пароход для быстрой погрузки последнего прикрытия — Кубанского военного Училища, боем удерживавшего Ачуев, и взвода Константиновцев, наблюдавшего береговую тропу, к югу от места посадки.

Вставало солнце. Мы со «Св. Евстафия» смотрели в сторону Ачуева. Оттуда показалась быстро, но отчетливо, как полагается юнкерам, идущая колонна. Еще минут пять — и из плавней за нею показалась бегущая бесформенная толпа красных.

Но стоявший здесь в версте от берега миноносец немедленно открыл огонь. Взрывы шрапнели скрыли от наших взоров красную толпу. А когда огон прекратился, то на берегу уже никого не было видно. Только юнкера-кубанцы продолжали свой отчетливый марш к пристани.

Вот они подошли. Входят на пристань, а с нее на пароход. Пароход отчаливает. Маленький буксирный пароходик принимается за саму пристань. Не отдавать же её красным!

В это время из плавней под Ачуевым на берегу появляется всадник. Он скачет в нашу сторону во весь опор. Видно, как рука его работает нагайкой. Ему еще километра три, а сидящая на мели баржа уже начинает шевелиться. С пароходика его не видят и продолжают работу.

Баржа медленно поворачивается. Только корма ее еще держится на мели и держится как-то, точно нарочно, забытая сходня. Юнкера на «Св. Евстафии» кричат.

Успеет казак или нет?… Успел!… Не задерживая коня, он по сходне вскакал на баржу и в тот же момент сходня рухнула. Баржа уже плывет, а на ней конь и соскочивший с него казак. Он снял папаху. Видимо молится. Ура! Ура! Кричат юнкера на «Св. Евстафии».

Прикрепленные изображения

• 

Сообщение отредактировал ХасанЪ: 06 февраля 2019 - 06:26

[Кизлярский]

 

Выйдя на рассвете из Новоджерелиевской, мы увидали близ дороги несколько десятков изуродованных трупов, среди них несколько сестер милосердия: это было место расправы красных с уведенными сюда пленными гренадерами, о которых я говорил.

 

Николай Николаевич, не совсем это понятно. Станица Новоджерелиевская находится в 30 км от места гибели батальона. Получается, что пленных вели все эти 30 км. на восток и там их казнили? Но по воспоминаниям похоронены они были в поле у Свободных хуторов, то есть трупы обратно несли за 30 км.? Какая то не стыковка.

Сообщение отредактировал Кизлярский: 06 февраля 2019 - 09:14

[ХасанЪ]

У Свободных хуторов,проходил сам бой и убитых там было не мало, к сожалению пока нет ни одного источника воспоминаний участника боя, а все данные от участников десанта, которые передают их со слов других людей.

Сообщение отредактировал ХасанЪ: 06 февраля 2019 - 09:32

[Кизлярский]

У Свободных хуторов,проходил сам бой и убитых там было не мало, к сожалению пока нет ни одного источника воспоминаний участника боя, а все данные от участников десанта, которые передают их со слов других людей.

Николаевич, надо бы сделать, что то ввиде выписки из всех источников о месте боя, его последовательности и самой казни в один пост, что бы можно было сравнивать и сделать привязку. За полтора-года Тема разрастется и придется штудировать не один десяток страниц.

[ХасанЪ]

Я понемногу над этим работаю. Сейчас ищу источники и в ближайшее время сделаю по ним обзор.

[Князь]

М.А. Гололобов

Гибель Гренадерского батальона Алексеевского пехотного полка

под Свободными Хуторами в августе 1920 года

   Август 1920 года был ознаменован последней крупной операцией ВСЮР (Вооруженных Сил Юга России) - десантом на Кубань. В задачу десантной группировки входило взятие Екатеринодара, объединение всех белоповстанческих сил и освобождение от  красных севера Кубанской области.

   По воспоминаниям командующего ВСЮР генерала П.Н. Врангеля: «В состав десантного отряда входили:

   1-я кубанская дивизия (конная) генерала Бабиева - около 1000 шашек, 35 пулеметов, 6 орудий; 2-я кубанская дивизия (пешая) генерала Шифнер-Маркевича - 900 штыков, 100 шашек, 48 пулеметов, 8 орудий; Сводная пехотная дивизия генерала Казановича (1-й Кубанский стрелковый полк, Алексеевский пехотный полк с Алекссевским артиллерийским дивизионом, Константиновское и Кубанское военные училища), силой около 2500 штыков, 50 пулеметов, 12 орудий, несколько броневиков и 8 аэропланов. Отдельный отряд генерала Черепова в составе Корниловского военного училища и Черкесского дивизиона - всего около 500 штыков с двумя горными орудиями ...». (1)

   Командовал отрядом, именовавшимся Группой войск особого назначения, генерал С.Г. Улагай. (2)

   Высокий уровень организации данной операции отмечали и красные. Так,  например, А. Голубев пишет: «Нужно отдать справедливость белому командованию, что средоточение к пунктам посадки, самая посадка, проход через Керченский пролив и следование морем были им организованы весьма искусно и прошли незамеченными для красного командования». (3)

   В десант Алексеевцы пошли в составе трех батальонов, третий батальон был гренадерским (4 марта 1920 г. в состав Алексеевского пехотного полка были влиты остатки Сводно-гренадерской дивизии (4).

   Транспортировку полка осуществляла баржа «Чайка», а высадка началась 1 августа 1920 г. на Бородинской косе. (5)

   Обратимся к воспоминаниям одного из участников этого десанта: «Суда остановились довольно далеко, около версты от берега, т.к. ближе было чересчур мелко. Сначала высадились части конных кубанцев, а потом наш Алексеевский полк. Произошло неожиданное купание всего полка. Хорошо, что вода была теплая и начало припекать солнце. Эту версту до берега пришлось пройти голыми; в начале вода была мне по горло. Солдаты шли, неся винтовку и одежду над головой. Наши сестры милосердия шли со своими ротами в одних сорочках. Им было, конечно, труднее идти, чем мужчинам: дно было илистое и вязкое, да и ростом они были меньше». (6)

   Высадка началась у хутора Верещагинского (7 км севернее Приморско-Ахтарской). Заняв беспрепятственно хутор, полк, поддержанный огнем с кораблей, начал наступление на станицу Приморско-Ахтарскую, пытаясь отрезать находившиеся здесь две роты красного батальона. Последние, не принимая боя, вместе с местными коммунистами в панике бежали в сторону Ольгинской, «потеряв не только соприкосновение, но и наблюдение за противником». (7)

   Но отдыха во взятой станице не получилось, последовал приказ выступить к Свободным Хуторам для прикрытия основных сил (в Приморско-Ахтарской была оставлена Кавказская рота Гренадерского батальона). Алексеевцы расположились следующим образом: 1-м и 2-м батальоном были заняты позиции левее железной дороги, а 3-й (командир - полковник Смирнов) был выдвинут к самим Свободным Хуторам. Примерно в три часа ночи позиции 3-го батальона были атакованы кавбригадой красных. «Бой там продолжался несколько часов без перерыва. Патроны были на исходе. Около полудня батальон не выдержал и начал отступать. Но в своем тылу он натолкнулся на красных и оказался отрезанным от своих. Мало кто пробился из окружения. Большинство или были порублены красной конницей, или взяты в плен. В этот день батальон потерял убитыми или взятыми в плен 200 человек, среди них 4 сестры милосердия». (8)

   Приведем свидетельство об этом бое подполковника А.Ю. Кривошея: «Бой начался в 3 часа ночи 2 августа 1920 года. Наступала большевистская дивизия с орудиями. Гренадеры, несмотря на потери, держались до двух часов дня. Не получая приказаний, не видя помощи, командир батальона полковник Смирнов приказал отступать. Большевики, преградив отступление к железной дороге, рубили всех, на кого натыкались. Зарублен был и полковник Смирнов. Наконец, в пять часов дня большевики были выбиты.

 3 августа было похоронено вблизи железнодорожной будки 59 человек. Всего же погибло более ста человек. (9)  

   Этот печальный день остался навеки в памяти гренадер, и ежегодно в этот день - 2 (15) августа - гренадеры служат панихиду по своим павшим товарищам. 3-й батальон Алекссевского полка перестал называться Гренадерским». (10)

   Пленные офицеры, которым удалось сбежать, рассказали, что все попавшие в плен были расстреляны, но перед этим подвергнуты зверским пыткам. Также к своим удалось пробиться небольшой группе поручика Слободянюка.

   Вот что пишут об этом бое красные источники. 1-я бригада 1-ой Кавказской кавалерийской дивизии (в составе 500 сабель и 4-х орудий) выступила в 19 часов 2 августа из станицы Брюховецкой на Ольгинскую. В 3 часа ночи 2 августа бригада ввязывается в бой с 3-им батальоном в районе хутора Курчанка. «После 2-х часового боя бригада, поддерживаемая огнем бронепоездов и тракторной батареей, занимает хутор, почти полностью уничтожает батальон, захватив 3 пулемета, 100 пленных и изрубив свыше 200 человек». (11)

   Как видим, далеко не все в словах советского историка, который был сам участником описываемых событий - правда. Это касается и продолжительности боя и умалчивания того факта, что пленные Алексеевцы были подвергнуты пыткам, но - оставим это на его совести. В прочем, 4-5 августа 1-ая Кавказская кавалерийская дивизия была окружена и разгромлена частями 1-й Кубанской конной дивизии генерал-лейтенанта Г.Ф. Бабиева и головными частями 2-й Кубанской конной дивизии генерал-майора Генерального штаба А.М. Шифнер-Маркевича. По свидетельству упомянутого выше А. Голубева «к утру 18 августа [нового стиля - М. Г.] дивизия перестает существовать, как боевая единица». (12)

   К сожалению, в дальнейшем «улагаевский десант» не достиг большого успеха, хотя его передовой отряд во главе с генералом Казановичем и продвинулся на значительное расстояние от Азовского моря, заняв станицу Тимашевскую (в 50 верстах от Екатеринодара). Местное население, измотанное войной, в массе своей не поддержало белый десант, который 24 августа, понеся немалые потери, вернулся в Крым на судах. Единственным положительным эффектом десанта было присоединение к его войскам немалого числа казаков с семьями - жителей станиц, занятых белыми.

 

Примечания:

1. Врангель П.Н. На Кубань // Белый десант на Кубани. Август 1920. Сб. Сан-Франциско-Краснодар, 2000. Стр. 5.

2. Генерал-лейтенант Сергей Георгиевич Улагай (1875-1947). Из семьи казачьего офицера, окончил Николаевское кавалерийское училище. Участник Великой войны, в 1919 г. командовал 2-м кубанским кавалерийским корпусом, с февраля 1920 г. - командующий Кубанской армией.

3. Голубев А. Врангелевские десанты на Кубани. Август-сентябрь 1920 года. М.-Л., 1929. Стр. 49.

4. Волков С.В. "Белое движение в России: Организационная структура"(материалы для справочника). М., 2000. Стр. 298.

5. Все даты приведены по старому стилю.

6. Павлов Б. Первые четырнадцать лет. М., 1997. Стр. 109.

7. Голубев А. Указ. соч. Стр. 50.

8. Там же. Стр. 114.

9. Известно, что также среди них было 5 офицеров 13-го Лейб-Гренадерского Эриванского полка: штабс-капитаны Братшау и Грищенко, поручики Абт,Гандахсарянц, Ланьков. Если вкратце сказать об участии в Гражданской войне Эриванцев, то можно отметить, что они гордились тем, что ни один офицер этого полка не служил у красных.

10. Кривошей А. Краткая история гренадерских частей в гражданскую войну // "Возрожденные полки Русской армии в Белой борьбе на Юге России." М., 2002. Стр. 327-328.

11. Голубев А. Указ. соч. Стр. 52.

12. Там же. Стр. 55 - 57

[ХасанЪ]

Данная статья составлена на ранее приведенных выше воспоминаниях и дневниках. А так же является личным мнением современного человека.

Огромная просьба ставить воспоминания только участников ДЕСАНТА или свое собственное видение данного вопроса.

[Кизлярский]

По логике, остатки батальона прорывались скорее всего в противоположную сторону от железной дороги потому, что там (у ж\д полотна) явно их ждала смерть. Хутор Курчановский узких и длинный и этим обусловлены слова, что "каждые 40-50 метров был забор, через который нужно было перелезать". Также, в юго-западном направлении находились камыши, о которых сказано не раз в воспоминаниях.

Сообщение отредактировал Кизлярский: 06 февраля 2019 - 18:42

[Кизлярский]

Разведка доложила, что от этой будки путевых обходчиков остался один фундамент. Все разобрали на курятники

Прикрепленные изображения

• 

[ХасанЪ]

Это огорчает...

[Кизлярский]

Если смотреть на рисунок Судоплатова и он ничего не перепутал, то могила погибших в бою, именно в бою у ж/д, находиться на  левой стороне насыпи, то есть там же, где и будка. 

http://iskatelklada....o-batalona.html

Прикрепленные изображения

• 

Сообщение отредактировал Кизлярский: 06 февраля 2019 - 23:21

[Кизлярский]

Со спутника это видится так. Синий-это мост, который указал Судоплатов. Далее белый квадрат-будка и дальше белый крест (место захоронения).  На это месте лесопосадка сейчас.

На картинке телефонист лежит у насыпи ж/д, между будкой и приготовленной братской могилой.

Прикрепленные изображения

• 

Сообщение отредактировал Кизлярский: 06 февраля 2019 - 23:42

[ХасанЪ]

Материал собран большой, думаю сообща мы Все сделаем хорошее дело.