Как следует из названия статьи, речь пойдет о событиях на Воронежском фронте, в чьей полосе наступления в феврале 1943 г. был город Харьков и командовал этим фронтом генерал-полковник Филипп Иванович Голиков. Тогда при чем же здесь командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Николай Фёдорович Ватутин? – спросит удивленный читатель. Да, ещё каких-то пару лет назад, я тоже так думал и винил в сдаче Харькова в марте 1943 г. генерал-полковника Голикова и его заместителя генерал-лейтенанта Дмитрия Тимофеевича Козлова. Можно винить командующего Воронежским фронтом во многих вещах, например, что не предвидел грядущего контрудара 2-го танкового корпуса СС, а также развитии ситуации с окружением Харькова, но этого не предвидела и Ставка Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб Красной Армии. Генерала Козлова обвиняют в плохой подготовке города к обороне. Но как выясняется, город к обороне был подготовлен! Об этом свидетельствуют и документы вермахта и Красной Армии. Другое дело, что не хватало личного состава в подразделениях, его обороняющих. На самом деле есть истинный виновник катастрофы у Харькова – генерал-полковник Ватутин.
В последних изданиях, вместе с военным историком Валерием Константиновичем Вохмяниным, мы уже упоминали негативную сторону от командования Ватутиным Юго-Западным фронтом, и что сказывалось в дальнейших на события у соседей, в частности Воронежском фронте[i]. Данная небольшая статья, обобщает наблюдения и факты, собранные в ходе исследования боев за Харьков в феврале–марте 1943 года. Она не претендует на законченность, но, по моему мнению, могла бы начать дискуссию среди исследователей периода Второй Мировой войны.
Не повторяясь о перечислении общего хода боевых действий двух соседних фронтов, которые всем известны, хотелось бы остановиться на нескольких фактах. Юго-западный фронт, в результате не остановленного вовремя наступления группы генерал-лейтенанта Маркиана Михайловича Попова – четыре танковых корпуса и три стрелковые дивизии попадают в окружение и были почти полностью уничтожены. Этого же фронта 1-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта Василия Ивановича Кузнецова теряет значительную часть личного состава на территории нынешних Барвенковского, Лозовского и Сахновщинского районов Харьковской области, а также Павлоградского района Днепропетровской области. Части армии были отрезаны начавшимся наступлением 2-го танкового корпуса СС. Тоже происходит и с войсками 6-й армии под командованием генерал-лейтенанта Фёдора Михайловича Харитонова на территории Первомайского района Харьковской области, только в меньших масштабах. Харитонов успел отвести часть своих войск на левый берег р. Северский Донец, а на всех оставшихся на правом берегу у 48-го танкового корпуса из 4-й танковой армии вермахта сил на уничтожение не хватило, помогала погода и сложный рельеф местности.
Выводы, которые бы должен был сделать командующий Юго-Западным фронтом, я обсуждать не буду, а вот то, что он сделал – да! Приказ на отвод своих войск на левый берег р. Северский Донец, особенно 6-й армии, безусловно, сохранил эту армию от больших потерь. Но тем самым он оголил левый фланг 3-й танковой армии (командующий генерал-лейтенант Павел Семёнович Рыбалко), где у них находился только 6-й гвардейский кавалерийский корпус (командир гвардии генерал-лейтенант Сергей Владимирович Соколов). Он хоть и был усилен артиллерийскими полками, зенитными и гвардейскими минометными дивизионами и танковой бригадой, все же был измотан боями у Мерефы, Ефремовки, Береки и Алексеевки и к моменту выхода на него танково-гренадерской дивизии СС «Дас Райх» не смог ей оказать достойного сопротивления.
Но отводом войск за р. Северский Донец генерал-полковник Ватутин не ограничился. По его просьбе Ставка Верховного Главнокомандования сначала перенаправила 69-ю армию Воронежского фронта от наступления на Полтаву в сторону Краснограда–Карловки. А 28 февраля 1943 г. Ставка переподчинила 3-ю танковую армию из Воронежского в Юго-Западный фронт. В 22.00 того же дня был получен приказ организовать фланговый удар на наступающего против Юго-Западного фронта противника[ii]. Генерал-лейтенант Рыбалко вынужден был объединить остатки своих двух танковых корпусов с тремя стрелковыми дивизиями и частями усиления в боевую группу под командованием командира 12-го танкового корпуса генерал-майора Митрофана Ивановича Зиньковича. Задачу группе ставил Ватутин, она настолько была далека от реальности, что просто удивляешься, как этот человек мог быть назначен на такую должность. Группе Зиньковича было приказано ударом танковых корпусов выйти ни много ни мало в район пос. Орель Лозовского района, где объединив разрозненные группы 1-й гвардейской армии, выдвинуться на восток в направлении на Грушеваху, Мечебилово, Княгинин Лиман. Уже только километраж такой операции для ослабленных войск 3-й танковой армии, должен был вызвать сомнения в Ставке – но не вызвал! В результате группа не только не смогла нанести удар по противнику, но была окружена и почти полностью уничтожена.
Не менее удивительной была задача, поставленная 6-му кавалерийскому корпусу. В боевую группу генерал-лейтенанта Соколова вошли артиллерийские полки усиления, и ему была поставлена задача пройти по тылам противника. Видел ли сводки погоды Ватутин? Снежное покрытие в среднем было 30-50 см, а местами до 1 м глубиной. А знал ли он состояние этого соединения? Оно не только не смогло преодолеть линию фронта, и хоть чем-то помочь группе Зиньковича, но и при первых же атаках противника снималось с места и отступало. А если же корпус Соколова вдруг решал обороняться, то нёс огромные потери, как например, в Алексеевке и Ефремовке.
Уже в 24.00 3 марта 1943 г. 3-я танковая армия перестала быть необходимой Ватутину, стало понятно, что ей предстоит оборонять Харьков, а такая обуза ни к чему[iii].
Как известно, 3-я танковая армия создавала рубеж обороны по р. Мжа от села Утковка до города Змиева. Считалось, что 2-й танковый корпус пойдет к Харькову по кратчайшему пути, и к городу, очевидно, будет выходить либо из района Чугуева, либо от Мерефы. Однако противник организовал своё наступление силами танково-гренадерских дивизий СС с учетом глубокого охвата города с запада и севера. С юга и востока должен был завершить окружение 48-й танковый корпус вермахта. Именно последний неожиданно застрял в районе Тарановки, споткнувшись о 179-ю отдельную танковую бригаду и 78-й гвардейский стрелковый полк. А запланированный изначально выход в стык 3-й танковой и 6-й армий у города Змиева через Соколово и Пролетарское, а также у хут. Миргороды был остановлен общими усилиями 25-й и 62-й гвардейскими стрелковыми дивизиями совместно со значительными силами артиллерии, гвардейских минометов и 1-м отдельным чехословацким батальоном.
Тот факт, что Тарановка удерживаемая частями Красной Армии, находилась почти в тылу у наступающих эсэсовцев, 6 марта 1943 г. дал шанс, по мнению Ватутина, ударить им в тыл и предотвратить взятие Харькова. Для этих целей была сформирована боевая группа под командованием заместителя командующего Юго-Западным фронтом генерал-майора Павла Андреевича Фирсова, с подчинением его командарму 6-й армии. В неё вошли две свежие стрелковые дивизии (113-я и 152-я), а также ставший известный по боям у Сталинграда 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус под командованием генерал-лейтенанта танковых войск Василия Михайловича Баданова. Все три соединения были полного штата, со всеми видами тяжелого вооружения. Им также придавались зенитные и артиллерийские полки. 25-я гвардейская стрелковая дивизия из 3-й танковой армии вошла в подчинение 6-й армии, в состав группы генерала Фирсова. 3-й танковой армии по указанию Ставки приказывалось учитывать свои боевые действия с учетом контрудара группы Фирсова Юго-Западного фронта. Ожидался крупный успех, и он должен был стать успехом Ватутина.
Вообще переход дивизий из подчинения одной армии в другую в пределах одного фронта ещё как то воспринимался как необходимость в сложившейся обстановке. А вот из одного фронта в другой – уже нет. Как только 25-я гвардейская стрелковая дивизия перешла в подчинение 6-й армии Юго-Западного фронта, как у командующего 3-й танковой армией Рыбалко тут же нашлась другая задача для 179-й отдельной танковой бригады, и он вывел её на северный берег р. Мжа у хут. Миргороды[iv]. Формально командарм был прав, там была возможность прорыва 6-й танковой дивизии вермахта, но не настолько очевидная (один танковый батальон даже отправили в Мерефу). А по сути, в Тарановке остался только ослабленный 78-й гвардейский стрелковый полк, и когда немцы разобрались в возможности контрудара из Тарановки, они её тут же без особого труда захватили. И такой поворот в этих событиях был возможен только на основе негативных взаимоотношений с Ватутиным. И Рыбалко не в чем винить, он догадывался, что если бы не вывел из Тарановки 179-ю танковую бригаду, она бы первая пошла в бой и от неё бы ничего не осталось, как от 12-го и 15-го танковых корпусов.
Действительно, шансы на успех у контрудара в тыл 2-му танковому корпусу СС были, и очень даже хорошие. Но здесь как раз вмешались стиль и методы руководства войсками фронта Ватутиным, от которого перенимали его же стиль и подчиненные генералы. Штаб группы Фирсова располагался в Мохначе, это в почти 40 км от места сосредоточения (с. Тарановка). Как можно было управлять своими соединениями на таком расстоянии? Особенно когда нужно принимать важные решения на поле боя! Работая с документами вермахта, я обратил внимание, что командующий группой войск у Харькова генерал Хуберт Ланц ежедневно вылетал на осмотр ситуации, и прямо из самолета часто отдавал необходимые распоряжения. Все исследователи знают о гибели в самолете командира танково-гренадерской дивизии СС «Мертвая голова» обергруппенфюрера СС Теодора Эйке 4 марта 1943 г. южнее Харькова у с. Артельное. Это было нормально для немецких генералов осматривать позиции вверенных им частей.
Второй момент, который мне хотелось бы выделить в части управления войсками, касается радиосвязи. В дни боев, документооборот в дивизии вермахта возрастал многократно. От 100 и до 200 радиограмм извещают командование дивизии и корпуса о любом изменении ситуации в отрядах и боевых группах. Авиаразведка дневная каждые два часа сообщает изменение ситуации с воздуха и не командующему фронтом и Ставку, а командиров корпусов, а то и дивизий. Что уж говорить, действовала и ночная авиаразведка. Поэтому когда 2-й гвардейский танковый корпус начал свое движение, то все его танки подсчитаны, а маршрут следования был сразу же известен командованию 2-го танкового корпуса СС и 48-му танковому корпусу. Командующий 4-й танковой армией вермахта генерал-полковник Гот и командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн уже знали о возможном контрударе 8 марта 1943 г. А 9 марта Тарановка была захвачена 6-й танковой дивизией вермахта при поддержке батальона гренадеров дивизии СС «Мертвая голова». Лишь восточную часть села ещё удерживал 78-й гвардейский стрелковый полк[v].
Но удар группы Фирсова всё-таки состоялся, с опозданием из-за задержки всех частей на марше, и не с атаки танкового корпуса из Тарановки, а с того, что Тарановку нужно было взять в свои руки. И только потом выдвигаться на Новую Водолагу. Также было понятно, что Соколово силами только стрелковых подразделений не отбить у противника, поэтому остатки 18-го танкового корпуса под командованием генерал-майора Бориса Сергеевича Бахарова, из разгромленной группы генерала Попова, перебросили под Соколово. Корпус к тому времени имел в составе только 170-ю танковую бригаду (20 танков), и полного штата, получившую пополнение и тяжелое вооружение, 32-ю мотострелковую бригаду.
9 марта 1943 г. первые попытки очистить Тарановку и Соколово были неудачны. И здесь бы присутствовать командующему группой генерал-майору Фирсову, но он был далеко от места боя. Ночью было принято решение о совместной атаке 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса со стрелковыми дивизиями. Но, рано утром танкисты, никому ничего не сообщив пошли в атаку сами. 113-я стрелковая дивизия, как только смогла, выдвинулась на поддержку, но немцы уже опомнились и не дали возможности поддержать начавшуюся на час раньше атаку. Танкисты отошли с большими потерями.
Поначалу я думал, что именно Ватутин мог спровоцировать такой ход событий, сказав Баданову: покажи, мол гвардеец, как нужно воевать. Но потом, разобравшись несколько в истории 2-го гвардейского танкового корпуса, я понял, что его потери в станице Тацинской в декабре 1942 года связаны с участием в атаке 6-й танковой дивизии 48-го танкового корпуса. И вот перед Бадановым и его танкистами декабрьский обидчик, засевший в Тарановке. Но наказать не получилось. Глупыми были и последующие отписки Баданова, оказывается, что его 11 танков застряли в болоте у Тарановки[vi]. Ни одного танка за неделю боев здесь, таким образом, не потеряла не только 179-я отдельная танковая бригада, но и 48-й танковый корпус вермахта.
А в 10.00 того же дня поступил приказ о выводе группы Фирсова из контрудара, в этот момент наконец стало ясно, что противник хочет окружить Харьков с севера и востока силами 2-го танкового корпуса СС. Сражаться за Тарановку и дальнейший сомнительный успех в направлении на Новую Водолагу уже не спасали город от окружения. Гвардейский танковый корпус нужен был в Харькове, но к этому времени он уже потерял половину своих танков, в бою, «в болоте» и на марше оставил ещё 68 танков с разными поломками!!!
При таких потерях 2-й гвардейский танковый корпус с легкостью передали в состав Воронежского фронта. Что касается 3-й танковой армии в целом, то здесь ситуация не однозначная. С одной стороны эта армия входит в состав Воронежского фронта и все свои рапорты и донесения командарм Рыбалко отправлял на имя командующего Воронежским фронтом Голикова. С другой стороны, в отчетах Юго-Западного фронта за март 1943-го 3-я танковая армия неизменно фигурирует как соединение этого фронта. При этом все недочеты и все негативы в связи с обороной у Харькова, автоматически записаны исключительно на 3-ю танковую. С примером такого подхода можно ознакомиться в Докладе о боевой деятельности артиллерии Юго-Западного фронта за март 1943 г.
Почему Ставка и Генеральный штаб терпел эти терзания 3-й танковой армии? Юго-Западный фронт имел возможности и резервы для создания боевой группы в составе свежего танкового корпуса, двух стрелковых дивизий, до десятка артиллерийских полков различного назначения, и было бы значительно лучше отправить их на усиление обороны Харькова, а не пускаться в сомнительные авантюры гениального штабного стратега.
Я не описываю дальнейший ход событий, т.к. во взаимных обвинениях погрязли многие известные военачальники, но в результате пострадали в первую очередь Голиков и Козлов. Роль Ватутина в сдаче Харькова, даже не обсуждалась. К сожалению, многие участники, тех боев, особенно групп Попова, Зиньковича, Фирсова, в рангах командиров дивизий, вышедших из окружения, и имеющих информацию о тех событиях, либо погибли в годы войны, или не дожили до того времени, когда можно было рассказать об этом в мемуарах и воспоминаниях. А мне было интересно мнение полковников Зиберова, Койды; генерал-майоров Котельникова, Зиньковича, Копцова, Маковчука, Алехина, Бахарова и др.
[i] В. Вохмянин, А. Парамонов Широнинцы: подвиг без цензуры. – Х. «ХЧМГУ». – 2014. – 120 с.;
В. Вохмянин, А. Парамонов Соколово: забытые герои. – Х. «ХЧМГУ». – 2014. – 116 с.;
[ii] ЦАМО РФ. – Ф. 316, оп. 4487, ед. хр. 66. – Л. 68.
[iii] ЦАМО РФ. – Ф. 316, оп. 4487, ед. хр. 66. – Л. 74.
[iv] ЦАМО РФ. – Ф. 316, оп. 4487, ед. хр. 101. – Л. 344 об.
[v] National arhiv microkopy. – Т. 315. – Roll 348. – 142.
[vi] ЦАМО РФ. – Ф. 3400, оп. 1, ед. хр. 32. – Л. 69 об.
