Сообщений в теме: 16

[Townsman]

Описание ситуации в Алленштайне (Восточная Пруссия) после вступления Советской Армии в конце января 1945 г., сделанное Львом Копелевым.
В штабе армейского корпуса обычная деловая суматоха. Немецкие части - еще не ясно, какой численности и какого рода войск, танки и штурмовые орудия во всяком случае у них были - пытаются прорваться с Востока, обойти город по северной окраине. У штаба свои заботы, бой продолжается. Но город разлагает солдат: трофеи, женщины, попойки.
Нам рассказывают, что командир дивизии полковник Смирнов собственноручно расстрелял одного лейтенанта, который из своих солдат образовал очередь к одной немке, лежавшей в подворотне. Еще об одном ужасном происшествии этих дней мы услышали в штабе. Несколько русских девушек, угнанных в Германию, работали официантками у нас в штабном казино. Как гражданские лица они не имели формы, но их снабдили богатым трофейным гардеробом. Одна из них - рассказчик описал ее подробно и с тоской: она была самая красивая из всех, молода, хорошо сложена, веселая, волосы что чистое золото спадали локонами на плечи, как носят немки и полячки. И как она была опрятно одета! Вчера она несла ведро супа через улицу. Там шатались несколько пьяных солдат, увидели ее: «Гоп-ля, немка, сучка» - и из автомата очередь поперек спины. Она умерла в тот же час. Еще плакала: почему, за что? Она написала матери, что скоро приедет домой. В штабе был зачитан приказ маршала Рокоссовского: расстрел по законам военного времени за грабеж, изнасилование, кражу, убийство гражданских лиц.

Дневниковые записи 17-летней жительницы Берлина Лили Г. о взятии Берлина с 15. 4. по 10. 5.1945 г.
15. 4. Тревога! Англичане уже под Магдебургом, русские дошли до Франкфурта.
16. 4. Тревога! Копала на Яговштрассе.
17. 4. Тревога! Получила марки.
18. 4. Тревога! Копала на Яговштрассе.
19. 4. Тревога! Копала на Яговштрассе. Уже слышно стрельбу.
20. 4. Тревога! Мало воды, нет электричества, при воздушных налетах сирены уже не воют.
21. 4. До Яговштрассе уже не доехать.
22. 4. Спим теперь в подвале. Русские дошли до Берлина. Дядя Вилли бежал и теперь у нас.
23. 4. Была на Яговштрассе с дядей Вилли. Ходила в гости к папе. Опьянела от его порции шнапса.
24. 4. На Траутенауштрассе 5 человек убито снарядами.
25. 4. Нет воды! Нет газа! Нет света!
26. 4. Артобстрел!
27. 4. Враг уже на Кайзерплац!
28. 4. В наш дом попал уже четвертый снаряд.
29. 4. В наш дом уже около 20 попаданий. Готовить еду очень трудно из-за постоянной опасности для жизни, если выходить из подвала.
30. 4. При попадании бомбы я была с фрау Берендт наверху на лестнице в подвал. Русские уже здесь. Они совершенно пьяные. Ночью насилуют. Меня нет, маму да. Некоторых по 5-20 раз.
1. 5. Русские приходят и уходят. Все часы пропали. Лошади лежат во дворе на наших постелях. Подвал обвалился. Мы прячемся на Штубенраухштрассе 33.
2. 5. Первую ночь тихо. После ада мы оказались на небе. Плакали, когда нашли цветущую сирень во дворе. Все радиоприемники подлежат сдаче.
3. 5. Все еще на Штубенраухштрассе. Мне нельзя подходить к окнам, чтобы меня не увидели русские! Кругом, говорят, изнасилования.
4. 5. Никаких вестей от отца на Дерффлин-герштрассе.
5. 5. Назад на Кайзераллее. Беспорядок!
6. 5. В наш дом 21 попадание. Целый день наводили порядок и упаковывались. Ночью буря. От страха, что придут русские, я залезла под кровать. Но дом так дрожал от пробоин.
7. 5. Расчищали улицу. Получили номерки на хлеб, навели порядок.
8. 5. Расчищали улицу. Стояли в очереди за хлебом. Сообщили, что папа жив.
9. 5. Перемирие. Для Маргит есть молоко.
10.5. Уборка.


САГА О ПАДЕНИИ БЕРЛИНА
Эдвард аф САНДЕБЕ

В середине апреля 1945 года, когда советские войска начали наступление на Берлин, в разрушенном городе оставались не только 200 тысяч немецких солдат и офицеров и объятые страхом мирные жители, но и многочисленные представители зарубежных держав, не сумевшие вовремя покинуть осажденную столицу Германии. Это были дипломатические работники, сотрудники миссии Красного Креста и журналисты. Одним из представителей пишущей братии был шведский гражданин Эдвард аф Сандеберг, работавший во время войны берлинским корреспондентом телеграфного агентства «Скандия». Несмотря на то что у него была возможность эвакуироваться, Сандеберг предпочел остаться в городе, чтобы стать свидетелем конца Третьего рейха. Из Германий он был увезен в СССР и около года провел в Бутырке и Красногорских лагерях. Он одним из первых сообщил в печати о нахождении в советской тюрьме Рауля Валленберг Рассказы о пережитом вошли в книгу Сандеберга, изданную в 1946 году стокгольмским издательством «Саксон & Лундстрёмс». По вполне понятным причинам произведение получилось весьма эмоциональное и не слишком объективное. Некоторые комментарии шведского журналистам и вовсе напоминали «лучшие» образцы русофобской литературы, распространявшейся в Швеции в первой четверти XX века. И все-таки записки Сандеберга интересны уже тем, что написаны очевидцем все еще малоизвестных нам событии. Это попытка взглянуть на войну с «третьей стороны». С учетом этого «Родина» публикует на своих страницах несколько рассказов Сандеберга, в которых швед описывает то, что ему довелось увидеть собственными глазами. В переводе на русский язьк они публикуются впервые.

1. Пир во время чумы (1945 год)

Много раз мне приходилось слышать, что шведское дипломатическое представительство в Берлине было крупнейшим в городе черным рынком. Драгоценности, антиквариат, дорогие ковры и картины, по большей части вывезенные немцами из Польши, Франции, Чехословакии и других завоеванных стран, покупались за многие тысячи крон сотрудниками миссии и отправлялись домой в Швецию курьерской почтой.
Чем же оплачивались эти произведения искусства? Ответ напрашивается сам собой, если принять во внимание те цены, которые господствовали на черном рынке Берлина в последние годы войны. Килограмм масла стоил 600 рейхсмарок, килограмм кофе тянул на 1100-1200 марок, а за каждую сигарету нужно было выложить несколько марок.
Все эти продукты в Швеции продавались по карточкам. Однако дипломатические представительства за рубежом получали их в куда больших количествах. Конечно, не все сотрудники миссии имели доступ к продовольственному складу. Господа дипломаты купались в изобилии в то время как дамы-секретари получали не больше того что могли съесть.
Как следствие, именно представители первой группы получили возможность вести выгодную торговлю на черном рынке. Некоторые дипломаты особенно отличились на этом поприще. На своих автомобилях, доверху заполненных кофе, шоколадом и сигаретами, они отправлялись к скупщикам антиквариата не только в Берлин, но иногда и в Гамбург, Вену и Дрезден.
Транспортные операции такого рода осуществлялись слишком масштабно, чтобы можно было думать, что эти грешники занимались «распределением» только своих продуктов. Откуда они получали остальные товары? Из одного хорошо осведомленного источника я узнал, что некоторые дипломаты присваивали себе запасы продуктов, предназначавшиеся для граждан тех стран; чьи интересы Швеция представляла в Германии.
Шведские дипломаты, в обязанности которых входило посещение концлагерей и лагерей для военнопленных, где они должны были проверять, как обращаются немцы с гражданами, находящимися под шведской опекой, загружали свои машины большим количеством сигарет и продуктов питания. Вместо лагеря эти. милосердные самаритяне отправлялись к пepeкупщикам, где сбывали все свои товары. На обратном пути они иногда действительно заезжали в лагеря, но вся их работа там обычно сводилась к непродолжительной дружеской беседе с лагерным начальством.
Подозреваю, что и те пакеты с продовольствием, которые были предназначены для шведов, проживавших в Германии, так же использовались в сомнительных сделках. Накануне вступления русских в пригород Берлина — Ванзее ряд больших и элегантных вилл, принадлежавших нацистским. бонзам были разграблены местными жителями. В подвалах у сбежавших нацистов обнаружили множество шведских пакетов. Я сам видел, как такие пакеты выносили из вилл рейхсминистра Функа и адвоката Гитлера Штукхардта. То же самое, видимо, происходило и на виллах высокопоставленных немецких военных.

2. Русские идут (апрель 1945 года)

Война подходила все ближе к Берлину. Жители Берлина до последнего надеялись на то, что англичане и американцы перейдут через Эльбу и, возьмут Берлин прямо перед носом русских или по крайней мере вместе с ними. Но довольно быстро и оптимистам стало ясно, что западные союзники предоставили русским армия возможность самостоятельно нанести смертельный удар обреченному городу.
Вскоре сражение достигло окраин Берлина. Немцы не могли сдержать вал русского наступления: Каждой дом отчаянно оборонялся фанатично сражавшимися подразделениями СС, но метр за метром, русские продвигались к центру города. Самые кровавые бои развернулись под землей в тоннелях метро, где трупы громоздились горами. Один из тоннелей был затоплен водой, и там утонули тысячи людей.
Баррикады. Которые с огромным трудом были возведены женщинами Берлина оказались совершенно неэффективными. Русские всего за несколько минут разрушали их огнем из пушке или просто пробивали насквозь своими огромными танками Т-34, будто это были листья бумаги.
- Русским требуется всего двенадцать минут, чтобы преодолеть наши баррикады, - объяснял мне один; из моих немецких знакомых. - Десять минут, чтобы вдоволь посмеяться над нами, и не более двух минут, чтоб полностью их разрушить.

В качестве последнего резерва в бой было брошено народное ополчение – «Фольксштурм», но сто ополченцы могли сделать против русских солдат с их боевым опытом? Отцы семейств, отправленные против своей воли на недельные курсы по обращению с оружием, не собирались сражаться и в большинстве случаев спасались бегством, как только русские оказывались поблизости.
Брошенные ружья и фаустпатроны валялись повсюду, где подразделения «Фольксштурма» пытались защищать Берлин.
Вконец отчаявшиеся группы эсэсовцев развязали ужасающий террор против гражданского населения. Если в каком-либо из домов вывешивался белый флаг, всех его жителей убивали как «изменников родины». Поблизости от площади Адольфа Гитлера один из жилых домов обороняло подразделение СС. Солдаты вынуждены были отступить под напором русских. Еще до того как русские подошли к дому, несколько немецких женщин выбежали из бомбоубежища и вывесили в окне простыню в знак капитуляции. Когда русские заняли дом, жителям было разрешено оставаться в бомбоубежище. Вскоре немцы вновь ненадолго овладели этим кварталом. Вслед за этим начались репрессии в отношении «изменников». Через двери в бомбоубежище были брошены ручные гранаты, и все находившиеся там были разорваны на куски.
Террор СС был направлен и против своих собственных солдат. Неподалеку от моста Янновитцбрюке висел солдат, на груди которого была прикреплена табличка со следующей надписью: «Я вишу здесь за то, что не обращался со своим оружием так, как это приказал фюрер». Рядом болталось ружье с проржавевшим дулом.
Гражданское население было охвачено паникой. Все пытались пробиться на запад, и пока еще ходил городской транспорт, на остановках разыгрывались невероятные сцены. На вокзале в Штеглице маленькая медсестра ожидала вместе с тремя тяжелоранеными солдатами поезд в Потсдам. Девушка (ей не было, наверное, и пятнадцати) попросила нас, стоявших рядом, помочь ей пристроить на места раненых, которым срочно требовалась медицинская помощь. Подошел поезд, и нам удалось протиснуть медсестру и солдат в купе. Но в тот момент, когда поезд должен был отправляться, появилась масса людей, оставшихся без места. Вначале они попробовали устроиться в том же купе. Когда у них это не получилось, сумасшедшая толпа просто выдернула из вагона солдат и медсестру. У одного из раненых была сорвана повязка, и он умер от потери крови всего за несколько минут. Маленькая медсестра все время плакала, а мы ничем не могли ей помочь...

3. Русские пришли (май 1945 года)

Как я и ожидал, русские только в исключительных случаях проявляли уважение к знакам, символизировавшим нейтралитет. И, по правде говоря, их вряд ли можно было осуждать за это. Когда красноармейцы вошли в Ванзее, каждая вторая вилла была украшена шведскими и швейцарскими флагами, причем вне зависимости от того, имели проживавшие там какое-либо право на эту защиту или нет. Один господин окрасил в цвета шведского флага свой дом, велосипед, рукав и обшлаг пиджака, мотивируя это тем, что некая шведская дама останавливалась как-то на пансион в его семье. Мое жестокое сердце только порадовалось, когда он, несмотря ни на что, лишился своего флагоносного велосипеда, тем более что ранее этот господин был известен как убежденный нацист.
...Я оказался единственным настоящим «нейтралом» в той части Ванзее, где я жил, и как только кто-либо из местных жителей подвергался ограблению или терпел какие-либо иные обиды от русских, он сразу же приходил ко мне. К сожалению, я мог сделать не так уж и много, поскольку, понятное дело, остерегался вмешиваться в дела русских.
Что, например, я должен был делать со старым садовником, который рано утром звонил в мою дверь и плача поведал т том, что какой-то русский солдат, угрожая револьвером, заставил его снять новые сапоги, всучив ему взамен пару старых, изношенных армейских сапог. Дедуля настоятельно
просил меня найти русского и потребовать у него свою обувь. От этого почетного зада я с благодарностью отказался. Уходя ни с чем в грязных русских сапогах, старик проворчал себе в бороду: «И этот еще называется тралом! Черт его подери!»
Помогать людям было неблагодарным занятием. В одной из соседних вилл проживала пожилая учительница со своей дочерью, красивой и статной 15-летней девушкой. Пожилая женщина жила в по постоянном страхе, что русские могут изнасиловать ее дочь. Я придумал способ помочь. Когда русские придут, девушка должна была незаметно перемахнуть через забор, перейти в наш «нейтральный» дом, где могли выдать ее за нашу служанку. Я предупредил, что русские не должны были увидеть, как она перебирается через забо|
И вот однажды четверо русских содат, забрели на соседскую виллу. Пожилая; учительница поспешила отправить свою дочь в безопасное место. При этом, забыв о моих наставлениях, она позвала дочку прямо перед носом у русских. Бедная девочка слушалась и перемахнула через забор… Русские сразу же потеряли интерес к соседской вилле, и через несколько секунд я принимал у себя всю компанию.
- Что вам угодно? - спросил я с резко, насколько возможно, и предъявил мои охранные грамоты.
- Мы хотели бы переговорить с девушкой, которая пришла к вам из соседней виллы, - ответил их предводитель на ломаном немецком. - Она здесь чужая, и эти бумажки ее не защищают.
Я объяснил, что это моя служанка, которая была в соседнем доме по моему поручению. Лица русских вытянулись, и после короткого совещания они, поджав хвост, отправились в обратный путь. Девочка спасена, думали мы. Но в этот момент произошла катастрофа.
Четверо солдат уже спускались по лестнице к веранде, когда, к моему ужасу, они услышали голос пожилой учительницы с другой стороны забора:
- Огромное спасибо за помощь, господин Сандеберг. Какой вы молодец, что сумели обмануть этих необразованных людей. Можете отправлять девочку обратно, чтобы она успела почистить картошку к ужину.
Русские остановились. И я никогда не забуду торжествующую улыбку, которая появилась на лице их командира, когда он понял смысл этих слов. Он быстро перевел содержание своим приятелям, и вскоре мы вновь увидели их у себя дома. Бедной девочке не пришлось в этот день чистить картошку. До последнего, я пытался защитить ее, но напрасно. Хозяйка дома - госпожа Хёлаас и я тянули девочку за одну руку, русские - за другую, но когда один из них начал бить меня по рукам автоматом, я вынужден был отступить.
Что удивительно, девушка не лишилась чувств и не потеряла рассудок. Но прошло много времени, прежде чем она смогла прийти в себя после бесчеловечного обращения с ней со стороны русских. И что же сказала мне ее мамаша, та самая ведьма, которая своей болтовней испортила все? Конечно, она обвинила меня в том, что я завлек девочку в наш сад и выдал ее русским...

4.Берлинские истории (май 1945 года)

Первые недели после падения Берлина были богаты на ужасные события, но при этом то и дело происходили комические эпизоды. Так, однажды мы потеряли спички, ценившиеся в послевоенном городе больше, чем золото. Это означало катастрофу. Поскольку в те времена и немцы, и русские испытывали недостаток в спичках, мы должны были найти абсолютно надежное место для коробков, привезенных мною из Швеции. Мы долго думали, где бы спрятать эти драгоценности, и в конце концов госпоже Хёлаас пришла в голову замечательная идея. Водопровод был разбит во время боев. Цистерна же на уличном туалете была абсолютно сухая и вполне могла служить тайником. Мы спрятали спички именно там, пожелав русским искать их сколько душе угодно.
Но счастье, как известно, длится не вечно. Когда я как-то собрался вытащить коробок и отвинтил крышку на цистерне, то стал свидетелем настоящей трагедии. Все течет, все изменяется, сказал когда-то греческий философ Гераклит, и он был прав, по крайней мере в отношении наших бедных спичек. Цистерна была до краев заполнена водой — водопровод починили без нашего ведома.
Мы попробовали высушить спички, но толку от этого не было. Ситуация могла стать критической, если бы мне не посчастливилось выпросить у одного русского зажигалку, которую тот раздобыл, забравшись в какую-то табачную лавку.
Одному русскому политруку особенно понравилось наше простое жилище. Его звали Михаилом, и он был в общем-то приличным человеком, хотя иногда и позволял себе некоторые вольности. Когда Михаилу на глаза попалась моя гармошка, он заставил меня играть на ней те немногие мелодии, которые я знал, а он в это время танцевал с хозяйкой дома. Он умел танцевать лишь один танец — танго. Когда я играл вальс, он танцевал танго. Играл я фокстрот, он танцевал танго. Если я фальшивил, он поднимал брови.
Когда Михаилу надоедало танцевать танго, он начинал сам играть на гармошке, приказывая мне сменить его в качестве партнера госпожи Хёлаас. Он мог исполнять только дикие мелодии своей родины. Столь далеко мое умение танцевать не распространялось. Поэтому, следуя примеру нашего гостя, когда он играл свои славянские мелодии, я танцевал танго.
К трагикомическим эпизодам, произошедшим за это время, я определенно отношу и чаепитие, на которое я был приглашен моим другом — бывшим голландским консулом фон Шмидтом ауф Альтенштадтом. Фон Шмидту удалось получить от местного коменданта справку, согласно которой его великолепная вилла не подлежала разграблению. Но как раз в то время, когда мы наслаждались чаем, в ворота сада въехал грузовой автомобиль. Выпрыгнувший из него русский капитан объяснил хозяину дома, что ему поручено раздобыть восемь удобных клубных стульев для офицерской столовой. Протестующий фон Шмидт предъявил свою справку. Но это не возымело никакого действия.
- Впрочем, — заметил капитан, — если вы можете предложить мне взамен какой-нибудь красивый костюм, то я всегда смогу найти клубные стулья на другой вилле.
Фон Шмидт заявил, что он не знает, есть ли у него костюмы, которые бы подошли русскому. Можно было спуститься в подвал и посмотреть там. Так получилось, что капитан и я вместе отправились в этот подвал. Неожиданно для себя он обнаружил старый летний костюм, который пришелся ему по вкусу. Завернув его в бумагу, он всучил мне сверток.
- Пока тебя никто не видит, — объяснил он, — проберись незамеченным к грузовику и брось пакет на сиденье водителя. Тогда я смогу взять два костюма вместо одного. Будешь хорошим парнем и поможешь мне, я при случае помогу тебе.
Я сделал все так, как он велел, поскольку костюм был старый и к тому же в пятнах. Хозяин дома смеялся во все горло, когда я рассказывал ему, как помог стащить его одежду... Веселье, однако, скоро прекратилось. Через полчаса во двор к голландцу заехали пять грузовиков с подвыпившими и галдящими русскими. Это была так называемая «комиссия по обмену», или, другими словами, банда разбойников. Из дома были вынесены все ценные вещи и мебель. Мало того, фон Шмидта и меня заставили самих таскать самые тяжелые вещи и грузить их в машины. Как только мы останавливались, чтобы утереть пот со лба, мы сразу же получали тычок прикладом автомата и слышали короткую фразу: «Давай, быстро».
Когда фон Шмидт показал предводителю разбойников свою справку, тот сделал над собой усилие, чтобы ознакомиться с ее содержанием.
- Ага, - сказал он. - Вы, оказывается, консул, и к тому же голландец. Тогда вам надлежит как можно быстрее отправиться на родину, не так ли? И что вы, черт возьми, будете делать со всей этой мебелью, которую вам в любом случае не перевезти домой?
На эту убийственную логику моему дру¬гу ответить было нечем.
Меня больше не приглашали на чаепитие к фон Шмидту ауф Альтенштадту. А если бы даже и пригласили, то, возможно, наученный горьким опытом, я все равно остался бы дома.

...Впрочем, вскоре и с самим автором этих записок Сандебергом, приключилась трагикомическая история, круто изменившая его жизнь. В конце мая 1945 года, посчитав свою журналистскую миссию в Берлине законченной, швед засобирался домой. Компанию ему должны были составить знакомый норвежец и госпожа Шот, голландка, работавшая ранее в шведской миссии в Ванзее. Решено было пробираться в сторону немецко-датской границы.
Однако вскоре, сославшись на приватную беседу с полковником НКВД (штаб чекистов находился именно в Ванзее), она сообщала, что в настоящее время НКВД собирает группу иностранных дипломатов и журналистов, чтобы отправить их в свои страны через Москву. Гостям Советского Союза обещали размещение в роскошной гостинице и разнообразную культурную программу, включая посещение Большого театра. На вокзал каждого из них должны были доставить в шикарном белом «мерседесе».
Сандеберг, никогда не бывавший в советской столице, с радостью согласился посмотреть Москву. Он знал, что совсем недавно в аналогичное путешествие отправились представители шведской миссии в Берлине. Судя по сообщениям шведского радио, в начале июня дипломаты были уже на родине.
Но в назначенный день Сандеберг и его знакомые напрасно ждали белый «мерседес». Во двор въехал армейский грузовик, в котором уже сидели несколько «почетных гостей». Когда группа была сформирована, в ней оказалось 140 человек, представлявших 23 нации. Среди них были испанские коммунисты, венгерская журналистка, греческий архитектор, швейцарский консул, шведский моряк и даже шведка — преподавательница лечебной гимнастики.
Прибыв на поезде в Советский Союз, они были направлены в Красногорские лагеря. «Почетным гостям» повезло: их разместили в «генеральской зоне», где условия содержания были намного лучше, чем в «рабочей». По крайней мере, им не приходилось работать.
Началось многомесячное следствие. Для Сандеберга, обвиняемого во всех смертных грехах — от сотрудничества с гестапо до работы на английскую разведку, это был период тяжелых испытаний. Не в пользу шведа было и его простодушное признание о добровольном участии в советско-финской войне 1939-1940 годов. Некоторое время Сандебергу пришлось «ввести в Бутырской тюрьме, где подозреваемого разместили в одной камере с немецкими генералами-смертниками.
Затем отношение к Сандебергу вдруг резко изменилось: ему стали обещать скорое освобождение и возвращение на родину. Но шла неделя за неделей, а ничего не менялось. В чем причина задержки, Сандеберг узнал от своего датского знакомого, который тоже находился в Красногорских лагерях. На одном из допросов датчанину доверительно поведали о том, что Советский Союз не хотел отпускать домой граждан Дании, Голландии и Швеции, поскольку эти государства отказывались выдать СССР советских граждан, оказавшихся во время войны на их территории.
Архивные документы подтверждают эту версию. Так, например, известно, что представители министерств иностранных дел Швеции и СССР действительно обсуждали тему репатриации при личных встречах. (В этой же связи поднимался вопрос и о Рауле Валленберге, находившемся в то же самое время в тюрьме на Лубянке.) Многое в этой истории по-прежнему остается неясным. Так или иначе, для Сандеберга финал оказался счастливым. Год спустя после начала многострадального путешествия в Советский Союз швед вернулся на родину. Одиссея по Германии и России была закончена.

Предисловие, перевод и публикация Ивана Константинова

[logo]

Ещё Робин Кросс "Последние дни рейха", и Вильгельм Тике "Падение Берлина".

[Siegfried Schrott]

Вильгельм Тике вышел только что в издательстве "Эксмо". По поводу Робина Кросса ничего сказать не могу. М.б. плохо смотрел.
Из русских добровольческих частей в битве за Берлин мог принимать участие 553-й восточный батальон и, по-видимому, какие-то строительные части. Если очень интересно, могу уточнить.
Хотя в составе Берлинского гарнизона было много формирований фольксштурма, я бы не стал преувеличивать их роль в обороне города на фоне участия в боях за Берлин регулярных частей Вермахта и войск СС.

[logo]

Кросс - Смоленск "Русич" 2004, деталей по конкретным частям немного.
Вильгельм Тике "Эксмо" Москва 2005, очень детальное описание б.д., номеров частей и т.д начиная от Одера.
Фильм - "Падение" тоже неплохх.................

http://www.reibert.i...p?t=4986&page=4

В "фольксштурме" русские вряд-ли были, скорее уж в СС....
У Бивора вроде есть упоминания о бойце по фамилии Протопопов....

[Siegfried Schrott]

Так вот, в 9-й армии, помимо 553-го русского батальона, все остальные восточные части были прибалтийскими, туркестанскими и кавказскими, а именно один туркестанский батальон и с десяток строительных рот и рот снабжения из литовцев, латышей, азербайджанцев и туркестанцев.
В 3-й танковой армии к началу Берлинской операции оставалось всего три русских подразделения - 4-я строительная рота в составе 95-го гренадерского полка, 795-я строительная колонна снабжения и 4-я колонна снабжения 608-го гренадерского полка. Помимо этого, два украинских подразделения (пехотная рота и колонна снабжения), одна татарская рота (из 825-го батальона, перешедшего к партизанам еще в феврале 1943 г.), остальные - литовские, грузинские и туркестанские роты и колонны снабжения.
А в фольксштурме действительно служили русские эмигранты, правда далеко не всех радовала эта перспектива, и те, кто имел возможность, уехали из Берлина до начала советского наступления.

Тайлер,
А можно ли узнать подробности про деда жены, который сражался в рядах дивизии "Дирлевангер"?

[Siegfried Schrott]

А как складывалась его дальнейшая судьба? Он попал в плен или же ему удалось прорваться на запад и как-то избежать репатриации? В литературе по истории войск СС утверждается, что все бойцы дивизии "Дирлевангер", взятые в плен Красной Армией, были расстреляны.

[Иоганн Гутенберг]

Очень интересная тема! А была ли дивизия Дирлевангера в Берлине,ведь они сдались американцам!
Что касаемо русских частей ,участвовавших в обороне Берлина,не стоит забывать о дивизииСС- Валлония.Я не знаю какие подразделения этой дивизии точно принимали участие в защите Берлина,но Сахновский (белоэмигрант,унтер -офицер этой дивизии) в своих мемуарах упоминает о руской роте тяж.миномётчиков принимавших участие в боях за Берлин.

[Иоганн Гутенберг]

Мемуары Н.И.Сахновского(кстати был председателем РИС-О в 50-60 годы)были изданы в 1947 году в Брюсселе.Не знаю где их можно найти-у меня есть ксерокс машинописного текста,притом не очень хорошего качества.Забыл упомянуть про взвод хи-ви при дивизии Валлония.Вероятно-он тоже мог находиться в Берлине...

[Townsman]

В Берлине еще была еще 32. гренадерская добровольческая дивизия СС «30 января». Сформирована из трех механизированных полков СС, артиллерийского полка СС, саперного батальона. 32-й саперный батальон на 70% состоял из русских, украинцев, белорусов, прибалтов и немцев Поволжья. Батальоном командовал унтерштумфюрер Антонов. Дивизию здорово потрепали на Одере в феврале –марте, затем она сражалась на юге Берлина. Уцелевший личный состав сдался в плен союзникам 5 мая.

Сахновский и еще около 30 человек записались в Валлонский легион СС, далее он набрал на службу еще 200 русских добровольцев в Бельгии, боевое крещение его добровольцы получили во время Корсунь-шевченковской операции. Оставшиеся в живых русские были вывезены с фронта в Западную Европу. Речь может идти о «русской роте» в штурмовой бригаде «Валлония», которая после боев за Нарву она стала дивизией, но по численности более соответствовала полку. Дивизия воевала на Востоке, в Польше, под Штеттином. После этих боев отошла в Данию и сдалась американцам, и следы «русской роты» теряются. Вроде не было их в Берлине, или именно только эта «русская рота» не пошла в Данию, а завернула в Берлин?