Сообщений в теме: 3

[Siegfried Schrott]

Вот кое-что о наиболее дальнем проникновении германских бомбардировщиков на восток – о налетах на Куйбышев и Сызрань:

«Как известно, после поражения Красной Армии под Харьковом в мае 1942 года немецкие войска начали быстрое наступление в направлении Дона, Кавказа и Нижней Волги, вскоре достигнув Сталинграда. В итоге уже в июле некоторые немецкие полевые аэродромы оказались всего лишь в 650-700 километрах от Куйбышева, и именно в это время наш город впервые подвергся вражеским авиационным налетам.

Первый из них произошел в ночь с 8 на 9 июля 1942 года. Однако и в этот раз, и во время последующих атак к окраинам «запасной столицы» СССР смогли прорваться лишь отдельные немецкие машины, поскольку противовоздушная оборона Куйбышева по огневой мощи не уступала московской. Увидеть Куйбышев с высоты птичьего полета смогли экипажи чуть больше полусотни фашистских бомбардировщиков, однако ни один из них сбросить бомбы на наш город так ни разу и не смог. Все-таки в Куйбышеве в то время располагались правительственные учреждения и иностранные посольства, потому небо над ним постарались прикрыть очень надежно. В этом отношении меньше повезло Сызрани, на территорию которой за время фашистских налетов в общей сложности упало 10 фугасных и одна зажигательная немецкая бомба. Кроме того, самолеты люфтваффе не раз пытались бомбить и Сызранский железнодорожный мост, однако поразить его так ни разу и не смогли.»

http://old.samara.ru.../41/5646/99369/


Правда, это не 1943-45 гг., но все же...

[Bronevik]

"После таких уроков я все время спрашивал себя и других, почему наши ВВС с их существенно сократившимися возможностями не предпринимают таких же точечных высокоэффективных налетов? В конце мая 1943 г., через две недели после акции англичан, я повторил Гитлеру свое предложение о создании рабочего штаба, который бы отобрал наиболее важные цели в индустриальном потенциале противника. Как это часто и бывало, Гитлер, однако, заколебался: «Мне представляется малоперспективным пытаться убедить Генеральный штаб ВВС в продуктивности привлечения для консультаций по выбору целей коллег из мира промышленности. Я уже неоднократно обращал на это внимание генерала Ешоннека. Ну, — закончил он как-то неопределенно, — попробуйте как-нибудь сами переговорить с ним об этом». Было ясно, что Гитлер не собирался сказать свое веское слово: ему не доставало понимания решающего смысла подобных операций. Вне всякого сомнения, он уже ранее, между 1939 г. и 1941 г. упустил свой шанс, когда бомбил английские города без всякой увязки с войной подводных лодок; тогда следовало бы нанести удары прежде всего по тем английским верфям, производственные возможности которых из-за необходимости обеспечения конвоирования транспортных судов уже были на пределе. И вот теперь он снова не уловил шанс. Да и англичане безголово действовали так же, если не считать того единственного удара по плотинам."

и там же

"Учитывая это, следовало бы принять другое совершенно очевидное решение — ударить по русским электростанциям. Как показывал опыт, в этом случае можно было не опасаться отпора сколь-либо систематически организованной ПВО. Кроме того, энергетическое хозяйство СССР имело одну структурную особенность. Тогда как на Западе в ходе поступательного промышленного развития сложилась система, связывающая воедино многие электростанции средней величины, в Советском Союзе были, по преимуществу в комплексе с широко раскинувшимися промышленными центрами, возведены гигантские электростанции{123}. Основная часть всего электроснабжения Москвы, к примеру, обеспечивалась единственной электростанцией в верховьях Волги. В то же время, согласно полученной нами информации, в советской столице было сосредоточено до 60% производства необходимых деталей для оптического и электротехнического оборудования. Разрушением всего нескольких электростанций на Урале можно было бы парализовать выплавку стали и выпуск танков и боеприпасов. Прямое попадание в турбины или в трубы подачи к ним воды обрушило бы такие водные массы, что разрушительный эффект был бы во много раз больше, чем от несчетного количества бомб. А так как советские электростанции сооружались часто с привлечением немецких фирм, то мы могли получить о них весьма точные сведения.

26 ноября Геринг отдал приказ придать 6-му воздушному корпусу под командованием генерал-лейтенанта Рудольфа Майстера бомбардировщики дальнего действия. В декабре соединения были сосредоточены под Белостоком{123}. Мы изготовили из дерева макеты электростанций для тренировки летчиков. В начале декабря я поставил Гитлера в известность о том, что Мильх сообщил начальнику штаба люфтваффе Гюнтеру Кортену, с которым у него были дружеские отношения, о наших планах. 4-го февраля я писал последнему: «Еще и сегодня налицо благоприятные перспективы воздушных операций против Советского Союза... Я определенно надеюсь, что это (имелись в виду налеты на электростанции в районе Москва — Верхняя Волга) может оказать серьезное воздействие на боеспособность Советов». Успех, как и всегда в подобных случаях, зависел от нескольких случайных факторов. Конечно, я не верил, что успех бомбардировок будет иметь решающее значение. Но я все же надеялся, что я и отметил в письме Кортену, на такое ослабление наступательного потенциала русских, который, даже и с учетом американских поставок, смог бы быть компенсирован лишь через несколько месяцев.

И снова мы опоздали на два года. Зимнее наступление русских заставило нас отступать, положение складывалось критическое. Гитлер, как и вообще нередко в тяжелых ситуациях, обнаруживая поразительную близорукость, заявил мне в конце февраля, что «корпусу Майстера» приказано уничтожить железнодорожные линии, чтобы затруднить русским снабжение их передовых частей. Мои возражения, что в России почва сильно промерзает и что бомбежки дадут лишь весьма поверхностный эффект, что при гораздо более мягкой немецкой земле иногда уже через несколько часов восстанавливалось движение, абсолютно не возымели действия. «Корпус Майстера» потратил все свои силы на бессмысленные вылеты, будучи, естественно, не в состоянии сковать оперативные передвижения русских.

Остатки интереса Гитлера к идее селективной точечной стратегии были окончательно поглощены его неизбывной жаждой возмездия Великобритании. И после гибели «корпуса Майстера» у нас все еще было достаточно бомбардировщиков для реализации подобных планов. Гитлер был охвачен иллюзорными надеждами на то, что несколько массированных налетов на Лондон заставят англичан отказаться от агрессивных налетов на Германию. Только поэтому он еще и в 1943 г. настаивал на конструировании и производстве новых тяжелых бомбардировщиков. Соображение, что для них мы могли бы подобрать куда более важные цели на востоке, не производило на Гитлера ровно никакого впечатления, хотя изредка, даже еще и летом 1944 г., он и соглашался с моими доводами{123}. Он, как и наш штаб ВВС, были не в состоянии повести воздушную войну в соответствии с новыми технологическими, а не устаревшими узковоенными установками. Поначалу не иначе вел себя и наш противник. "