ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ
Вольноопределяющийся Р.
Утром, для меня и полковника А., как прибывшим под покровом темноты, город предстал в новом свете. Повсюду оживилось движение : замелькали пролетки, зацокали каблуки и т.д. Чашка кофе с ароматным кексом и уже в походной колонне. Конечно обменялись приветствиями и впечатлениями с теми кого не видели вчера и ,любуясь ростовскими улочками, потянулись на Пушкинскую.
+++
Ростов на Дону, особняк Парамонова. Здесь в феврале 1918 г. находился штаб Добровольческой армии. Самая маленькая и скромная комната являлась кабинетом генерала Лавра Корнилова. Сейчас мы застали здание в процессе ремонта.
Ходишь вдоль стен и колонн ощущая или представляя щелканье печатных машинок, отбивающих циркуляры, шелест телеграфных лент, крики и беготня дежурных офицеров и юнкеров комендантской роты. А за окном гарцуют текинцы в высоких белых папахах, скрипят колеса подвод и патронных двуколок, снуют вестовые различных частей.
+++
Штабс-капитан З. куда-то пропал из банного помещения, за ним исчез и подпоручик К.. Сначала я не придал этому значения, однако отсутствие вышеозначенных чинов затягивалось. Выйдя за дверь в морозную темноту, я обнаружил две светящиеся "наготой полковника Петерса" фигуры.
Широким шагом возвращались они от обширной ,покрытой льдом заводи. Густой пар от телес и вызов во взглядах !
- "Только 2-й ударный не боится студёного омовения !!!"
Телеса корниловцев исчезли за дубовой дверью, а я направился к проруби. Широкие, на славу сбитые , мостки и лестница уходящая в тёмную ледяную пучину. Не рискнул. Однако заручившись подбадриванием штабс-капитана З. уже в следующий раз, после парилки, ответил за Лб.гв. Семёновский троекратным погружением !
Сестра милосердия Т.
Пожалуй, второй день, 22 февраля, для меня для меня апофеозом нашего похода. Мы оказались ровно через сто лет на том самом месте, откуда уходили первые добровольцы «за синей птицей». Несмотря на то, что накануне многие прохожие спрашивали нас во время беседы на тему «кто мы и что мы?», где завтра будет «мероприятие», «зрителей» у здания бывшего особняка Парамонова, где располагался штаб Добровольческой армии, было совсем немного, не считая разве что родителей и друзей кадет.
Особняк купца, мецената Николая Елпидифоровича Парамонова, о котором я в последнее время столько читала, редактируя сборник воспоминаний о «Ледяном походе», представляет собой печальное зрелище, «мерзость опустения», долгострой.
Но возможность побывать в комнате, где предположительно находился кабинет Л.Г. Корнилова, хоть и пробравшись через горы строительного мусора, дорогого стоит. О том, что планируется памятное мероприятие, организованное одним из ростовских кадетских корпусов, я узнала где-то за неделю до похода. Я и представить не могла, что корпус не только носит имя последнего императора, но и участвует в подобных мемориальных мероприятиях не первый год. Сама церемония прохождения и возложения цветов прошла очень воодушевленно, без каких-либо «официальных лиц», казенных речей.
Было сказано много сильных, правильных слов о «Ледяном походе», что было тяжело сдержать слезы, сцены из прошлого просто оживали перед глазами, но самым ярким моментом стало выступление маленького кадета, искреннего, волновавшегося, с комком в горле читавшего проникновенные стихи. Спустя пару часов, когда мы с кадетами встретились вновь на «поле боя», в «летучке», меня поразила их смелость и уверенность, осознание того, где и зачем они находятся, они не походили на согнанных «по обязаловке-принудиловке» школяров, скучающих и ждущих окончания «мероприятия». Они породили на надежду на будущее, побольше бы таких детей, глаз в масштабах всей страны. «Машина времени» привела нас в Ольгинскую, от смены событий и географических названий просто захватывало дух. Запомнилась встреча с местным казаком, с чубом, в шароварах, таких настоящих лиц я не видела в обеих столицах, впрочем, в собственно казачьих регионах я доселе не была.
И в который раз приятно удивило и растрогало донское радушие, нам удалось, просто «свалившись на голову» батюшке (поразительно и промыслительно, что он много лет служил в Петербурге), договориться о панихиде, попасть к трапезе, где нас приняли как родных, как прихожан, а не захожан-путников.
Доброволец К.А.
От станицы к станице,
То пешком, то в обозе.
От страницы к странице,
Впереди многоточье.
День сменяется ночью.
Мы идём между прочим,
Тем путём, той дорогой,
Что прошли добровольцы.
Ветер бьёт нам в лицо.
Снег шинели порошит.
И сейчас не легко
По обочине скользкой.
Но назад возвращаясь
В те года, в ту эпоху,
Понимаем - нам надо.
Это путь на Голгофу.
Тем кто нёс этот крест
Через голые степи,
Было так тяжело!
Не представить вовеки.
Эту память храним
Вместе с болью сердечной.
От станицы к станице,
С поминальною песней...
Капитан С.
Утро встретило нас серым небом и чуть более морозной погодой, чем вчера, не оставляя и намека на вчерашнюю оттепель. По тихим улочкам Ростова наш отряд выдвинулся к особняку Парамонова. Листовки, расклеенные по городу - не требовали, но взывали явиться на зов всех, кому дорого Отечество и честь. Стараясь меньше волноваться о скором рождении дочери (крайнюю телеграмму из дома о скорейшем приближении родов получил несколько дней назад в Новочеркасске), я предался волнам всеобщего объединяющего порыва, что вел нас вперед.
Возле особняка вовсю шла суета. Улица перед ним пестрела - сновали ординарцы, полковники, капитаны, газетчики, какие-то бабы, мальчишки-кадеты с нежными детскими лицами под козырьками фуражек. Вся эта масса поглотила наш маленький отряд, приняв в себя, закружив в своем клокочущем водовороте из обрывков слов и фраз, хриплого смеха, разнообразного воинского обмундирования, скрипа ремней, цветных лампас, погон, кубанок и папах, заплечных мешков, сизого дыма махорки и хруста тыквенных семечек … Где-то вдали за особняком со стороны Батайска ухнули далекие разрывы орудий.
Во всем этом изобилии, тонкой линией чувствовались, как решимость жажды действий, так и растерянность от неизвестности ожидания. Последняя впрочем пропала сразу, как только прозвучала сухая и хлесткая команда «Слушаааай - Стааааановись !».
Сомнений больше нет — дальше есть только приказы и их выполнение.
+++
Первая же стычка с настоящим и реальным врагом была неожиданной и для всех. Наш небольшой сводный отряд численностью немногим больше 50 штыков при казачьем разъезде, без пулеметов и орудий и даже частично без винтовок, был направлен Аксая на берег Дона в направлении Аксая — обеспечить фланговое прикрытие переправы основных сил.
Выставив охранение, мы грелись у костров, никто и не думал об укреплении позиций и фортификации, да и нечем было ее обеспечить. Статный казак подскочил к расположению полковника, назначенного старшим в нашем войске с докладом. Это встрепенуло размеренный порядок нашего сидения. Тихо-тихо по цепям прошелестели слова «кажись началось», «тревога», «красные». Засуетились руки, забегали глаза в поиске урядников, вскинулись на плечи винтовки, блеснули тускло штыки.
Казачий разъезд обнаружил небольшой передовой отряд в два десятка красных, вальяжно двигавшийся на наш фронт, сквозь запорошенный снегом кустарник мелькнуло несколько черных матросских курток, донесся смех с легкой хрипотцой. С тревогой вслед перекрестили нас доброволицы - сестры милосердия, проводили молча взглядом назначенные в санитары добровольцы без оружия. Мы заняли боевой порядок, шепотом передавая команды. Не хватало слаженности в отряде, большая часть добровольцев-кадет еще не была обстрелянной. Их широко раскрытые глаза на детских лицах, растерянно ловили все, что происходило вокруг.
Разъезд тихо и молча двинулся навстречу нашим гостям. - «О гля! Хлопцы, вы чьих будете ?» - раздался удивленный вопрос со стороны фигур за кустами. Они явно не ожидали встретить здесь кого-то еще, кроме своих. «Та свои мы, заплутали !» - ответил урядник улыбаясь. Фигуры вышли из-за ветвей, остановились, не снимая оружия с ремней.
Приблизившись на два десятка шагов, резким движением выхватив шашки и пришпорив коней, с гиканьем и улюлюканьем конники ринулись вперед.
Крепко сбитый мужик в бурке и с топором за поясом, стоявший ближе всех, даже понять ничего не успел — по нему полоснула свистящей сталью шашка. На наших глазах пяток казаков рассеяли первую цепь противника, порубив с полдесятка и разогнав остальных в стороны и так же лихо совершив маневр, возвратился по флангам в наш тыл.
«- Вот черти !» - прозвучал чей-то восторженный детский голос, на которого-тут же зашикали.
Из-за кустов началась беспорядочная стрельба, на которую мы ответили молчаливым ожиданием. На поляну стреляя на ходу высыпало два десятка серых и черных фигур. Явно чувствуя свое превосходство, гонимые злобой фигуры бежали в полный рост по следам конников, сбиваясь в две разные группы. Штабс-капитан З. осмотрел нашу цепочку внимательным взглядом. То, что он увидел на наших лицах, вызвало у него довольную усмешку.
«- Вот теперь и наше времечко», тихо промолвил фельдфебель Л., сплевывая желтую травинку на снег. Мягко защелкали курки затворов - в боевое положение, без команд, по наитию и опыту.
Первый выстрел всегда происходит неожиданно, хотя в ожидании его, слышишь даже свое собственное сердце. Команда «Плиии!» прозвучала над притаившимися пестрыми цепями, растаяв в грохоте залпа.
+++
Вечером мы расположились на ночлег в богатом хуторе близ ст. Ольгинской. Отправив раненого на подводе похоронной команды вперед, брели в потемках под шелест триколора. Пока шли по дороге, казалось усталость от всего пережитого буквально сбивала нас с ног. Но едва мы оказались в тепле и сухости, стряхнув снежный покров с шинелей и фуражек, вместе с ним пропала и она. В пути мы приобрели провиант, хозяева накрыли на стол и истопили для нас баню.
Сегодня был первый бой и первый шаг на нашем ответственном пути. Было что обговорить и было что отметить. Мы живы и идем дальше.
Доброволец К.С.
Мы прибыли к зданию штаба (особняку Парамонова - находящемуся в состоянии затяжной реставрации после всех выпавших на его долю »метаморфоз») заблаговременно, минут за 40 до начала торжественной церемонии в память о «Ледяном» походе, проводящейся ежегодно(!) силами преподавателей и воспитанников Второго Донского Императора Николая II кадетского корпуса. (Собственно, на этапе планирования информация о проведении такового мемориального мероприятия к 99-летию событий тех лет, найденная в интернете, позволила нам заранее предполагать время нашего подхода к штабу. Каковое и было подтверждено капитаном С. в процессе налаживания связи с организаторами мероприятия при его «рекогносцировке на местности»).
Пользуясь имевшимся у нас запасом времени, мы решили осмотреть особняк. (При этом нам повезло: присутствовавшие там музейные сотрудники, подошедшие также для участия в торжественной акции, были настолько любезны, что провели для части из нас мини-экскурсию внутри закрытого на длительный «ремонт» здания бывшего штаба.)
При виде мемориальной доски, гласящей, что «В этом здании в начале 1918г. находился штаб Добровольческой армии, в котором работали генералы Корнилов Л.Г., Деникин А.И., Алексеев М.В.», мы заметили на ней и весьма своеобразный »привет прошлому от современности» - налепленную какими-то нечестивцами-вандалами наклейку (пивную этикетку?). Тотчас же пришла в голову мысль «избавить современность от такого «понимания» истории»: не раздумывая, мы подсадили наименее тяжелого из нас добровольца, дабы он на деле произвел сие «очищение», довольно символическое, считаю. Этот эпизод - «штрих» к картине состояния исторического сознания изрядной, увы, части наших «широких народных масс». И желание «восстановить справедливость» от того становилось еще более отчетливым. (Тем ценнее было на всем протяжении нашего пути видеть в целом благожелательное отношение встречавшегося нам местного населения к представляемой нами (и «по форме», и «по содержанию»), так сказать, «версии истории» - «версии» России исторической, а не «истматовской»). В этом контексте - еще одна любопытная деталь в связи с данной памятной доской:
к «симметричной» (по расположению и, так сказать, идеологически) доске на особняке — в память о располагавшемся там «Ростово-Нахичеванском революционном комитете», по словам местной сотрудницы, ни разу (!) с 1993 года никто не приходил возлагать цветы. (Впрочем, путешествуя по городу, нельзя было не заметить, что в Ростове-на-Дону хватает «революционных» памятников-кандидатов на возложение…).
Особо воодушевила нас дисциплина и слаженность прибывших кадет 2ДКК. Их (по сути-то детей и подростков) серьезное, осознанное отношение к данному мемориальному мероприятию внушало уважение. Видно было, что историю они не «проходят», а изучают. За что их корпусным педагогам (некоторые из которых также были в строю по форме, приняв участие и последующей реконструкции) - поклон! Ибо воспитывают людей думающих, помнящих прошлое своей страны во всем его и героизме, и трагизме одновременно.
Доброволец Ш.
Утро 22-го февраля началось с подготовки к самой публичной части нашего похода - параду и реконструкции. Отладка снаряжения, чистка сапог – всё, что нужно, что бы выглядеть достойно в этот великий день. Подойдя к штабу, мы поняли, что пока мы здесь самые первые и после этого увидели, что на памятной табличке на здании бывшего штаба Добровольческой армии наклеена пивная наклейка.
После чего меня с ножом наперевес подняли, что бы удалить её, и ко времени прихода первых участников мероприятия всё было закончено. Сами же кадеты шли уверенно, твёрдо чеканя шаг, нога в ногу и на самом мероприятии вели себя очень достойно. В отличие от своих сверстников днём ранее.
После построения, священник отслужил панихиду по погибшим добровольцам, и было сказано несколько речей. Особенно отличился самый маленький мальчик из кадетского корпуса, забывший слова стихотворения, но всё же сумевший вспомнить их и рассказать до конца.
И вот мы прибыли на мемориал к часовне неподалёку от берега реки Дон. В заслуги организаторов можно занести очень чёткую по-военному организацию с минимумом пауз и интервалов между событиями, а так же отличную полевую кухню. В этом есть чему поучиться нашим петербургским организаторам.
В ходе самого боя, мы вместе с господином фельдфебелем взяли на себя задачу по развёртыванию колонны кадетов в цепь и ровно вели её через обороняющихся добровольцев из других подразделений. Во время боя мы несколько раз ходили в атаки, отступали и, наконец, сломили сопротивление красных. Когда кончился бой, пошли чистить дудки, благо у одного из наших соратников был бензин, а у меня были с собой салфетки, которыми мы почистили всё наши «аргументы».
Следующим пунктом нашего похода стала станица Ольгинская. Узнав о цели нашего приезда, батюшка любезно согласился отслужить панихиду по погибшим в гражданской войне, а после этого пригласил нас проследовать в трапезную, где для нас как для дорогих гостей был накрыт праздничный стол с блинами, пирожками, фруктами и разными сладостями. Но господин штабс-капитан чётко дал приказ не засиживаться и не злоупотреблять гостеприимством настоятеля.
В Ольгинской мы чуть не потеряли господина полковника, которого пришлось вести на успешно остановленном на дороге траурном обозе мне и нашему полковому художнику в тёплую баню, так как это оказалось единственным открытым помещением на хуторе.
Через несколько минут дверь в избушку была открыта запасным ключом и господин полковник был перемещён в спальное помещение, а нашей хозяйкой был любезно предложен чай с сахаром. Через час или более, после прибытия обоза и оказания помощи господину полковнику, мы дождались прибытия походной колонны.
Вечер мы скоротали за душевными разговорами на разные темы, фельдфебель умело приготовил на огне мясо. А закончили его в настоящей русской бане с музыкальным автоматом, на котором нам удалось найти несколько «наших» песен - (Талькова, Розенбаума и т.д. - прим . Ред).
Закончил день придя в нашу избушку и отдав свои сапоги 42-го размера господину полковнику, решившему навестить отряд в бане, так как его опухшие ноги не помещались в сапоги 39-го размера.
Оставшись без обуви, мне больше ничего другого не оставалась, как пойти спать. Безусловно, это был самый запомнившийся день всего похода который равен всем остальным дням вместе взятым.
Фельдфебель Л.
Ясное ростовское утро. Приходим к зданию, в котором располагался штаб Добрармии. Ещё никого нет – мы подошли первыми. Полковник А. с ностальгией вспоминает фото, сделанное на ступенях при входе в 1992 году. Иных уж нет, а те далече…
Подходим к памятной табличке на углу и неожиданно обнаруживаем, что на неё кто-то прилепил наклейку от пивной бутылки. Табличка на высоте двух человеческих ростов – сделали явно с умыслом. Поднимаем на руки самого лёгкого из нас.
-Идёт?
-Да.
-Потихоньку, только не оторви. А то потом скоблить ножом придётся…
Несколько минут тревожного ожидания. Наконец, капитально прилепленная этикетка (на клей её посадили, что ли?) успешно демонтирована. Следов вандализма не осталось.
Делаем несколько фото на ступенях. Нас любезно запечатлевает местный дворник-азиат. Начинают подходить участники мероприятия. Представляемся, здороваемся. Встречаем старых знакомых.
Чётко печатая шаг, подходит колонна кадет Донского корпуса. Впереди – знамённая группа. Есть несколько минут до официального начала мероприятия. За это время колоритный персонаж с бородой успевает на портативной горелке приготовить горячий кофе и угощает окружающих. Знакомимся. Оказывается замечательнейший человек, от которого просто веет флюидами ироничного оптимизма. Буквально подзаряжаемся ими и получаем огромное удовольствие от общения в течение всего этого дня.
Строимся. Начинается мероприятие. Батюшка служит панихиду, затем следует несколько выступлений. Всё сказанное – по существу и достойно. Ловлю себя на ощущении, что нахожусь среди единомышленников, которым ничего не надо объяснять. Хоть и не знаком лично с большинством из собравшихся участников.
Очень приятное ощущение единения.
Более всего впечатлён кадетами. Самому маленькому из них поручено прочитать стихи. Мальчишка выходит перед строем, произносит первую строчку и останавливается. Разволновался - забыл. На него устремлены множество пар глаз. Пауза затягивается. С невозмутимостью, достойной будущего офицера, мальчишка собирается с мыслями и продолжает чтение. Что характерно – именно продолжает, а не начинает заново…
Конечно, придирчивый взгляд питерского реконструктора с тридцатилетним стажем постоянно рассматривает окружающих. Наверное, уже неосознанно. В мозгу автоматически отщёлкивается и фиксируется: у кого-то кокарды не те, шинели брежневские, пуговицы современные российские, ремни и снаряжение советские. Косяк такой, косяк сякой… А вот вообще что-то нелепое надето…
Кадеты скорее стилизованы под ту эпоху. Кстати, с дисциплиной и строевой подготовкой у них всё отлично – не в пример многим маститым реконструкторским «воинствам».
Но тут вдруг ясно и пронзительно приходит понимание: дело совершенно не во внешнем виде. А в том, что отслужена служба, произошло поминовение, пришли сюда эти ребята и девушки, как их воспитывают, что вот этот мальчишка прочитал стихи. Что-то было из ощущения начала девяностых, когда сами мы были одеты также. А слова «реконструкция» никто и слыхом не слыхивал.
Само собой считалось, что мы являемся продолжателями одного дела, растянувшегося вот уже на сотню лет. Я испытал большую благодарность к устроителям мероприятия и уважение к той каждодневной работе, которую они ведут.
После строем прошли через город. Кадеты дружно спели «Фуражку». Подсчитав ногу, питерцы ответили «Соловьём». Одобрительные приветственные выкрики прохожих. Кто недоволен – отворачивались, но молча. Прибыли грузиться на автобусы.
В Ольгинской батюшка любезно согласился отслужить панихиду, даже чуть изменив свои планы. Кстати, священник оказался наш земляк – из Питера. После панихиды нас пригласили в нижний этаж храма, усадили за стол, накормили. Большое спасибо и низкий поклон.
Позже в заранее разведанном хуторе отлично переночевали с шашлыками и баней с прорубью.
Подпоручик К.
После завтрака «на скорую руку» мы покинули место ночевки и выдвинулись походной колонной к бывшему особняку Н.Е. Парамонова. Здесь в 1918 г. располагался штаб Добровольческой армии (этот знаменательный факт был увековечен в 1992 г. установкой памятной доски на фасаде здания). Вот уже в течение многих лет 22 февраля здесь проводится торжественное мероприятие, посвященное началу 1-го Кубанского («Ледяного») похода.
Мы прибыли к зданию Штаба первыми. Отодрали с памятной доски приклеенную какими-то скудоумными пивную этикетку (мне кажется, что существа, приклеившие ее, не руководствовались какими-либо «идеологическими» мотивами – их у подобного отребья не может быть по
определению; просто шли мимо, вот и захотелось покуражиться). Постепенно стали собираться участники мероприятия. Подошла колонна кадет Второго Донского Императора Николая II кадетского корпуса, стали появляться казачьи папахи, черно-белые марковские фуражки… Любезный комендант здания пригласил нас осмотреть его. Внутри то ли затянувшийся ремонт, то ли просто разгром. Уже много лет здесь пытаются разместить Зональную научную библиотеку имени Ю.А. Жданова Южного федерального университета. Бюст самого Жданова (видного химика, сына печально известного А.А. Жданова и зятя И.В. Джугашвили (Сталина)) стоит перед зданием. Показали нам и (предположительно) личный кабинет Л.Г. Корнилова (впрочем, у работников есть разные версии его местонахождения).
Тем временем все участники собрались, построились, и мероприятие началось. От ростовчан выступили представители командования Второго Донского Императора Николая II кадетского корпуса (основанного еще в 1993 г. и, несмотря ни на что, сохраняющего традиции Российской Императорской и Белой армий), есаул Шевчук (представитель ДВИК им. Платова), мальчишка-кадет трогательно прочитал стихотворение, посвященное А.М. Каледину. От нас речь держал штабс-капитан К.А. Захаров. Что неудивительно (а по мне, так и просто приятно), на скромном торжестве, посвященном вековому юбилею знакового не только для страны, но и отдельно для Ростова события, не было никого от хоть каких-нибудь кругов местной администрации или, скажем, от местного РВИО (хотя, кстати, представители этой, мягко говоря, одиозной организации на местах куда более вменяемые, чем в той же Москве; вроде бы при участии общества была установлена доска М.Г. Дроздовскому). Собрались те, кому это действительно нужно. Никакого пафоса, никаких пустых слов… После небольшого прохождения по городу грузимся в автобусы и убываем к месту проведения реконструкции – мемориальному комплексу «Монастырское урочище».
О реконструкции мои коллеги уже написали немало. Хочется еще раз поблагодарить ростовских камрадов за предоставленные «аргументы». «Сражение» проводилос как военно-патриотическая, воспитательная акция, предназначенная для кадет. Зрителей практически не было (да их наличие не предполагалось). Надо было видеть горящие глаза мальчишек, четко выполняющих команды, маленьких сестер милосердия, оказывающих помощь «раненым»… Наступление Белых велось под звуки небольшого кадетского оркестра… Понятно, что с точки зрения соблюдения формы одежды здесь говорить не о чем (зато порадовали очень антуражные ростовские «красные»), но, если у России в целом и у отечественного военно-исторического движения есть будущее, то оно только вот в таких детях и их воспитателях.
Отдельно хочется поблагодарить Никиту Африканыча – известного ростовского реконструктора, колоритнейшего персонажа и просто
душевного человека. Если есть «фельдфебели от Бога» (как наш господин Л.), то Африканыч – один из них…
После «боя» представители местного гарнизона покормили нас полевым обедом, ростовчане на прощание вручили нам памятный подарок (вернее даже два) и далее наши дороги разошлись – кадеты, их воспитатели и местные реконструкторы отправились в Ростов, а мы – в станицу Ольгинская.
Штабс-капитан З.
Второй день выдался не менее насыщенным, чем предыдущий. Утром специально не отдавал никаких приказов на построение и никого не подгонял, потому что: все добровольцы, всем известно время выхода, все знают зачем они здесь. И несмотря на кажущуюся несобранность и медленный подъём и раскачку, выдвинулись из расположения всего на 4 минуты позже. Но поскольку капитаном С. был предусмотрен "ефрейторский зазор" к особняку Парамонова, отряд пришёл с 10-ти минутным запасом.
Дальше общее мероприятие приятно порадовало именно отсутствием совдеповского штампа проведения. В глазах мёрзнущих кадет читалась не "обязаловка", а больше любопытство и раздумье.
Следом был лёгкий марш с песней на погрузку в автобус, который нас отвёз на место проведения реконструкции.
День прошёл успешно. В кадетских глазах увидел будущее.Получил удовольствие от песни в строю. Заряд отличного настроения от пешего марша до "Зелёной пристани". Моральный отдых от присутствия единомышленников, порадовала эрудированность каждого. Немаловажно присутствие чувства юмора,создалось впечатление что с этими людьми можно вынести многие трудности.
Я был очень рад, что судьба подарила мне в этом походе таких спутников. Все задачи второго дня были выполнены благодаря заслуге каждого из них. Здесь и фельдфебель Л., постоянно подтягивающий и не дающий отставать добровольцам, здесь и доброволец К.С. лишний раз подсказывающий "может пора презент преподнести?" и выдающий своевременные справки по всему, что случалось на нашем пути и капитан С. мгновенно выполнявший новые вводные, и отличник караульной службы доброволец Ш., бесценная моральноая поддержка со стороны прекрасной сестры милосердия, наличие и стойкость которой не позволяли расслабиться никому ни словом, ни делом. Благодарность подпоручику К. за чувство локтя и голос на марше, добровольцу К.А. за то, что всегда был рядом и всегда готов подватить любое дело, вольноопределяющемуся Р. за рассудительность и исполнительность. Хотя дисциплинка местами еще прихрамывала.
Но самое главное - я стал ощущать невероятную поддержку в молчаливой решимости всех исполнить любой мой приказ, будь то ночёвка в степи или пеший марш на 10 ,20 или 30 километров.
ЦИТАТЫ ДНЯ :
"Никто не обещал, что будет легко. Говорили это будет интересно. Добрармия".
Ждали автобус на Театральной, разговариваем с местным. В процессе разговора он заявляет "У вас там река в Питере, то ли Волчанка, то ли Волковка" .
На, что Ш. с непроницаемым выражением лица ответствует: "волчанка это болезнь."
Куплет дня: "Прибыла в Одессу банда из Ростова" (Одесса здесь совсем ни при чём, но всем почему-то понравилось).
Полковник А. жадно ел горячую куру прямо у дверей продмага.
«Ты - не ты, когда голоден»
"Ранен серьёзно. Там не трёхсотый, а двести пятидесятый"
- Как раненый? Как это двести пятидесятый?
- Хуже, уже почти двести десятый"
- «Я остановил машину, их подвезут. Надпись РИТУАЛ на лобовом стекле надеюсь никого не смущает?»
- «Прямо как «похороны еды» с Угольниковым»
... и многое другое из разряда черного юмора.
«Надо чаще бывать в регионах»
«Вычислят меня, как девку в бане» - доброволица Т.
В бане:
«Венички готовы, Вашбродие!»
«Извольте пенного с ледника откушать».
«Господин Полковник воскрес! »
«Билли ! Заряжай !!!!» - и полетела сотка в сторону ближайшего к музыкальному автомату добровольца.
«....бывший подъесауууул преуспел в той войнеее....» - чуть позже, нестройный хор + музыкальный автомат
Прикрепленные изображения
Сообщение отредактировал Гестапыч: 11 марта 2018 - 04:05